Парень встретил парня

Захлопывается дверца шкафчика. Потом еще одна. Рюкзаки надеваются на плечи. Полотенца сворачиваются. Девчонки выходят из раздевалки. Я стараюсь пригвоздить Джони взглядом и подольше не отпускать, надеясь услышать еще одно слово, которое сотрет все предыдущие фразы. Джони смотрит на меня, а через секунду отворачивается. Она начинает убирать свои вещи в шкафчик. Она закрывает дверцу. Запирает шкафчик (кодовую комбинацию я знаю). Она притворяется, что меня рядом нет. Я ждал, что Джони будет злиться. Я ждал, что Джони будет язвить. А вот что заставит почувствовать себя невидимым, не ждал. Джони знает, что это обижает меня больше всего. Такая подлянка от нее убивает. Я не говорю больше ни слова. Хочется завопить – в самом полном смысле, с криком и слезами. Из раздевалки я выбираюсь в тихий коридор между спортзалом и медпунктом, нахожу огнетушитель и смотрю в закрывающее его стекло. Я смотрю на собственное усталое лицо, на собственное отражение. Расколотить бы его, но я не решаюсь.

«Мы никогда и не встречались». Я гадаю, изменилось бы что-нибудь, если бы я мог с ней встречаться, если бы в какой-то момент жизни мы были парой. Мы всегда говорили, что у нас лучший вариант дружбы – никакого сексуального напряжения. Мы думали, что так никаких осложнений нет.

«Ненавижу фразу “больше чем друзья”, – сказала мне Джони недавно вечером. Мы вместе валялись у нее на диване, блуждая по телевизионным каналам. – Чушь собачья! Те, с кем я встречаюсь, мне не “больше чем друзья”. Зачастую мы вообще не друзья. “Больше чем друзья” – полная бессмыслица. Взгляни на нас. Больше чем мы просто не бывает».

Тогда я прижался к Джони и поклялся никогда впредь не употреблять эту фразу. Но сейчас она вспоминается, и я гадаю, употребляла ли ее Джони с Чаком. Говорила ли она ему, что они больше чем друзья, больше, чем мы с ней. Единственное, что я не могу дать Джони, это секс. Насколько я понимаю, единственное, что может дать ей Чак, это секс. Никогда не думал, что дойдет до соперничества между нами. Никогда не думал, что в этом соперничестве я уступлю.

Скучаю по Джони. Скучаю по Ною. По Кайлу особо не скучаю, но именно он меня разыскивает. Не в коридоре, не в тот самый момент, а позднее, после седьмого урока.

– Я слышал о том, что случилось, – объявляет он.

– Как ты мог слышать? – спрашиваю я.

Кайл смотрит на меня как на придурка.

– Ты устроил сцену в женской раздевалке. Думаешь, оттуда слухи не расползлись? С таким же успехом вы с Джони могли транслировать расставание по системе громкой связи.

– Ну, расставание я не планировал. Я планировал, что у нас все наладится.

Кайл задумывается. Он словно понимает, что должен утешать меня, но техникой утешения не владеет. Я ценю его душевные усилия, но при этом радуюсь, что он особо не усердствует. Не знаю, как я сейчас воспринял бы доброту. После разрыва с Джони мне кажется, я достоин ее. После разрыва с Ноем мне кажется, я не достоин ее совершенно.

Чувствуется, Кайл хочет сказать что-то еще. Но он умалчивает и об этом.

– Я тут думал, мы могли бы сходить на кладбище, – говорит он. – Все мы. Ну, для организации бала. Чтобы вдохновиться.

– Прямо сейчас?

– Ну… завтра?

Спорить я не в настроении. Да и раз темой бала будет смерть, кладбище – одно из лучших мест для вдохновения.

Кайл уходит оповещать членов комитета о запланированно-жуткой экскурсии. Я пытаюсь сосредоточиться на оставшихся уроках, что мне в новинку. На истории я пытаюсь собрать из написанных на доске слов стихотворение.

Мы в окопах
Договора нет.
Тишина
В земле ничейной
Без перемен
На много лет.

От этого время идет быстрее, а настроение не улучшается.

После уроков я сворачиваю за угол и вижу, как Беспредельная Дарлин разговаривает с Ноем. Удивление не скрыть – я едва не роняю учебники, когда шмыгаю обратно, подальше от их глаз. Ни тот ни другая меня не замечают. Беседуют они не дольше минуты. Беспредельная Дарлин кладет Ною руку на плечо и улыбается. Немного смущенный, Ной улыбается ей в ответ. Волосы у него растрепались сильнее обычного, рубашка наполовину выбилась из брюк. В тысячный раз мне хочется забрать себе всю опустошенность, которую он из-за меня испытывает.

Едва Ной скрывается из вида, я подскакиваю к Беспредельной Дарлин.

– Ты шпионил, да, милый? – осведомляется она. – Вообще-то хорошие девочки не шпионят.

– О чем шла речь?

– О чем шла какая речь?

– О чем шла речь у вас с Ноем?

– Милый, мы живем в свободной стране.

«Мы живем в свободной стране» – неудачнейшая из существующих отговорок. Ее притягивают за уши, когда оправдаться больше нечем. Озвученная Беспредельной Дарлин, она уверенности не внушает.

– Что ты затеяла?! – жестковато спрашиваю я.

– Не разговаривай со мной таким тоном! – раздражается Беспредельная Дарлин. Я явно перегнул палку. – В этом деле тебе придется мне довериться, понял?

Господи, да если бы я мог ей довериться!

Сообразив, что спорить я больше не намерен, Беспредельная Дарлин светлеет лицом.

– Я в курсе того, что ты сказал сегодня Джони. Спасибо, что попытался!