Пароль получен

— Да, самый страшный враг для нас — коммунисты. Генерал — умный человек, он знает это и не должен упускать из виду никогда, бросая на чашу весов возможные решения. Нам следует усилить пропаганду среди польского населения, которое подчас забывает о том, что главная угроза для европейской цивилизации идет из Москвы. Надеюсь, теперь вы поняли, о какой помощи я хочу вас просить?

— Все это весьма неожиданно, господин штандартенфюрер. Я должен подумать прежде всего о своих возможностях. Я не привык принимать опрометчивые решения.

— Конечно, конечно, вам следует подумать, — согласился Ламмердинг. — Не скрою, что задание сопряжено с опасностью. Я дам вам номер телефона, чтобы вызвать помощь, если она понадобится. — Он протянул полковнику листок с номером телефона. У него все было предусмотрено заранее.

Марчковский извинился, закурил и направился в хвостовую часть самолета. У входа в соседний отсек его вежливо остановил эсэсовец:

— Господин полковник, ходить по самолету не разрешается. Курите, пожалуйста, на своем месте.

Даже здесь, в специальном самолете, офицеров абвера, везущих оперативные планы, тщательно охраняли.

Марчковский вернулся на свое место. Около Ламмердинга стоял офицер, слушавший указания штандартенфюрера. При приближении Марчковского он быстро закончил разговор, но полковник успел услышать последние фразы:

— Маршрут штабного самолета будет сообщен вам завтра утром. Вылет тотчас же…

Итак, офицеры абвера не полетят дальше на самолете Ламмердинга. Из Варшавы они отправятся в штабном самолете, маршрут которого будет сообщен только накануне отлета… Значит, еще есть какие-то шансы… Ничтожные, но есть…

— Господин Ламмердинг, а вы надолго в Варшаву, если это не секрет? — возобновил разговор Марчковский.

— Возможно, дела задержат меня на несколько дней, — подумав, ответил Ламмердинг. — Если я вам буду срочно нужен, звоните по номеру, который я вам дал. Назовите себя и попросите связать со мной. А через две недели надеюсь встретить вас в Полоцке.

Самолет подлетал к Варшаве.

Марчковский смотрел в иллюминатор, чувствуя, как охватывает его волнение, которое он испытывал всегда, ожидая встречи с родным городом…

Самолет пошел на посадку. В конце взлетной полосы остановился и замер. Пилоты открыли выход. Шестеро офицеров со штабными портфелями спустились на землю.

Марчковский видел в иллюминатор, как одна за другой подкатывали к самолету машины, как каждый офицер передавал в раскрытую дверцу портфель и возвращался в самолет: офицеров меняли, продолжать рейс на штабном самолете предстояло другим.

Машины отъезжали, сопровождаемые мотоциклами с колясками, в которых сидели автоматчики.

Ламмердинг попрощался с Марчковский.

— Не забывайте о нашем разговоре, полковник, — напомнил он. — И не теряйте времени. Оно очень дорого.

Штандартенфюрер спустился по трапу и сел в подрулившую к самолету машину. За ней подкатили еще две машины, в которые уселись спутники Ламмердинга.

Марчковский оглядывался по сторонам, соображая, как ему выбраться через летное поле к выходу с аэродрома, но в это время около него затормозил автомобиль и шофер окликнул:

— Прошу, господин полковник!

Марчковский узнал Курта, того самого шофера, который возил его по Варшаве, когда он несколько дней назад останавливался здесь на сутки.

— Опять вы! — улыбнулся Марчковский.

— Господин полковник, я не только шофер, но и телохранитель, — ответил Курт. — Приказом штандартенфюрера я поступаю в ваше распоряжение.

Курт отвез его в гостиницу. Марчковский отпустил машину. Медлить было нельзя. Надо было действовать. У него оставалось слишком мало времени. Что же ему делать?

Выход был один — встретиться с Дедом.

5. Маршрут «Z»

Марчковский отправился в варьете пешком. Так было легче установить, ведется ли за ним слежка. Немного поплутал по улицам, останавливался около газетных стендов и витрин, но ничего подозрительного не заметил.

В театр попал как раз к окончанию репетиции, прошел за кулисы. Его здесь почти все знали: роман с Терезой тянулся не первый год. Здороваясь с попадавшимися на пути актерами и актрисами, он прошел к уборной Терезы и, постучав, отворил дверь.

Тереза обрадовалась, увидев его. Он поцеловал ее. И тут заметил, что они не одни. В кресле сидел незнакомый Марчковскому полковник, поигрывая висевшим на цепочке моноклем.

— Герхард Фиртель, — представился он.

— Викентий Марчковский, личный консультант генерала Гросса.

— Я слышал о вас от штандартенфюрера Ламмердинга и видел сегодня на аэродроме.

— Викентий — мой старый друг, — сказала Тереза. — Ты из Берлина?

— Да, только час назад приземлился в Варшаве.

Фиртель поднялся.

— Простите, но я вижу, что мне следует оставить вас наедине.

— О, что вы, полковник, — возразила Тереза.

— Нет, нет, у меня достаточный опыт, чтобы понять, когда я являюсь лишним.

Он поцеловал руку Терезе и, повернувшись к Марчковскому, вытянул перед собой руку.

— Хайль Гитлер!

— Хайль…

Когда за Фиртелем закрылась дверь, Тереза обняла Марчковского:

— Я так ждала тебя! Ты совсем забыл меня, Викентий!