Пароль — Родина

Желающих идти в Угодский Завод нашлось много, но, посоветовавшись с Курбатовым и Гурьяновым, Карасев решил сам возглавить разведывательную группу и отобрал пять человек, которые казались ему наиболее подходящими для «пробы сил» и для успешного выполнения этого первого важного задания. В группу вошли командир подрывников боец-подрывник Домашев и два партизана из местных жителей — Челышев и Исаев.

Карасев очень рассчитывал на находчивость Якова Кондратьевича Исаева, Тот много лет жил и работал в Угодском Заводе, хорошо знал жителей, их настроения и характеры, изучил все пути к «дому» и мог безошибочно вывести группу к намеченному месту. В Угодском осталась семья Исаева. Жена и двое малолетних детей не успели эвакуироваться, и Исаев, естественно, очень беспокоился за судьбу своих близких. А Карасев надеялся при помощи жены Исаева, Зои Александровны, с которой Гурьянов договорился «глядеть и слушать», собрать некоторые необходимые разведчикам сведения.

— Пойдешь со мной, — сказал Карасев в ответ на просьбу этого спокойного человека с темными прищуренными глазами на строгом неулыбчивом лице.

— Спасибо, — тихо, но проникновенно ответил Исаев. — Не подведу.

В дождливую ночь Карасеву почти не спалось. Он долго ворочался на своем топчане, покрытом соломой, и, задремав на несколько минут, просыпался, продолжая думать об одном и том же: удастся или не удастся разведка? От ее успеха зависело многое: и моральное состояние отряда, и подготовка будущих операций.

Бои под Москвой приобретали все более ожесточенный характер. Гитлеровское командование подтягивало новые и новые силы и укрепляло группу своих армий «Центр». На Московском направлении было сосредоточено до 80 немецко-фашистских дивизий. И хотя авантюристический гитлеровский план войны «Барбаросса» уже трещал и ломался, все же угроза вражеского окружения столицы не только не отодвигалась, а, наоборот, становилась все более ощутимой и реальной.

С 20 октября постановлением Государственного Комитета Обороны Москва была объявлена на осадном положении. Многие промышленные предприятия и учреждения уже эвакуировались. Но Ставка Верховного Главнокомандования находилась в Москве и продолжала отсюда направлять усилия армии и народа на разгром врага. Только несколько дней назад удалось после многодневных ожесточенных боев остановить вражеское наступление на линии Волоколамск — Наро-Фоминск — Алексин. Но от Белева и Мценска советские войска отошли к Туле. Калугу пришлось оставить еще в ночь с 11 на 12 октября. Расстояние до Москвы на различных участках фронта постепенно сокращалось.

Глядя на карту, Карасев понимал всю сложность и опасность стратегической и оперативной обстановки. В такие минуты ему хотелось, чтобы его небольшой отряд, как по волшебству, превратился в мощное соединение, которое ударит по врагу с такой силой, что гитлеровцы немедленно побегут назад… И в эту ночь он несколько раз вставал, вглядывался в испещренную синими и красными линиями и стрелками карту и долго стоял над ней, поставив ногу на табурет и опершись рукой о колено. Потом выходил из землянки и, поеживаясь от ночной сырости и холодного ветра, прислушивался к близкому гулу. Сражения на подмосковной земле не затихали ни днем ни ночью.

По сведениям, которые в последний раз принес Исаев, в селе Тарутино расположился штаб какого-то немецкого армейского корпуса из группы армий «Центр». В Угодском же Заводе, по данным войсковой разведки, находились отдельные части и учреждения тыла корпуса. Командир 17-й стрелковой дивизии, с которой взаимодействовали партизаны, категорически предупредил, чтобы они, партизаны, о Тарутино и не помышляли. Что же касается Угодского Завода, то неплохо было бы уточнить, какие силы дислоцируются там и что собой представляет вражеский гарнизон, тем более что Михаил Гурьянов уже несколько раз предлагал ударить по немцам, «зажившимся» в этом районном центре.

Как только небо начало светлеть, разведчики тронулись в путь. Предстояло пройти около 30 километров. Ручной пулемет у Домашева, автомат у Новикова, винтовки и ручные гранаты у остальных — таково было вооружение отряда. У Карасева на ремне висел в желтой деревянной колодке большой маузер. Только это и отличало его от других разведчиков и придавало ему командирский вид.

Проводить товарищей вышли все партизаны. Они долго стояли у землянок, глядя вслед ушедшим, хотя рассвет еще не докатился до базы и темнота сразу же поглотила разведчиков.

Весь день без отдыха разведчики двигались по направлению к Угодскому Заводу. Растянувшись цепочкой, в затылок, они шли густым лесом, осторожно и быстро перебегали через дороги, обходили стороной лежавшие на пути деревни и, убедившись, что поблизости не видно и не слышно гитлеровцев, опять углублялись в лес. Карасев приказал: не курить, не кашлять, не задевать оружием за деревья. Поэтому все шагали молча, сосредоточенно, не позволяя себе окликнуть друг друга или перекинуться шутливым словцом. Впереди, наклонив голову и приподняв плечи, шел Исаев, за ним — Карасев и все остальные.