Патриот. Жестокий роман о национальной идее

— Вы это серьезно?

— Вполне, сэр.

— Простите, я никогда не думал, что комплимент, сказанный женщине, которая его заслуживает, может быть истолкован как-то с точки зрения уголовного кодекса. Можно задать вам вопрос, мэм?

— Разумеется.

— Как вы думаете, почему гомосексуалисты никогда не обвиняют друг друга в домогательствах?

— С вами будет беседовать другой сотрудник, сэр.

— Очень жаль…

Это был последний специалист. Он принес с собой переведенное письмо Геры. Несколько минут молча вчитывался в текст, затем сказал:

— Вы представляете для нас интерес, мистер Клень-овски. Мы готовы сотрудничать с вами.

Гера, изобразив на лице иудину улыбочку, спросил:

— Каким образом я смогу получать от вас задания? И напоминаю вам, что я не диверсант-громила, я не могу стрелять, убивать, прыгать в окошко проходящего мимо автобуса, я лишь скромный интеллектуал и не знаю каких-то шпионских методов связи и шифровки информации. Все, что меня интересует, — это идейная борьба с режимом тирании в моей стране.

— Но ведь вы не будете против, чтобы идейная борьба была подкреплена материально? Всякая идея лишь тогда чего-то стоит, когда ее стоимость может быть выражена в долларах, не так ли?

Гера развел руками:

— Об этом я скромно предпочел не упоминать.

Американец наклонился вперед и положил на стол перед собой сцепленные в замок руки:

— Вот это меня и смущает прямо сейчас. Ведь мы располагаем сведениями о вас, и они говорят, что вы отнюдь не скромны в делах такого рода.

Гера вздохнул:

— Но ведь когда-то все бывает в первый раз. Назовите вашу цену, и я буду готов подумать.

Американец рассмеялся:

— Вот это деловой разговор. Взгляните, — он быстро написал на обратной стороне распечатки Гериного письма внушительную цифру и показал ее собеседнику, — это ежемесячное содержание, помимо этого будут еще специально оговоренные суммы за разовые мероприятия. Всю информацию станете получать через своего куратора.

— Кто мой куратор?

— Вам известно имя этого человека.

— Хм… Я не думаю.

— Вы живете с ней вместе.

— Вот как… Жизнь порой удивляет своими поворотами: никогда бы не мог подумать, что сплю в одной постели с… Впрочем, меня все устраивает. Я согласен.

— Прекрасно. И я очень хочу, мистер Клень-овски, чтобы вы знали: здесь, в Америке, у вас появились верные друзья, например мистер Пронин, которые всегда придут вам на помощь в трудную минуту, а ведь это так много значит в наш меркантильный век, не так ли?

— Еще бы! — ответил Гера и честно поглядел в глаза американца…

…Славик отвез его в аэропорт Даллас утром следующего дня. До рейса Вашингтон-Москва оставалось почти четыре часа, и Пронин предложил заехать в аэрокосмический музей, расположенный возле аэропорта:

— Мне жаль, что ты толком так ничего и не увидел. Поедем, глянешь хотя бы на серебряную «Энолу».

«Энола Гэй», самолет, с которого полковник Тиббетс сбросил «Малыша» на Хиросиму, нашел свою последнюю стоянку в ангаре музея. Гера обошел самолет со всех сторон, представил себя сидящим внутри и нажимающим кнопку открытия бомбового отсека. Поежился:

— Жуть какая-то. Интересно, что чувствуют японцы, когда приходят сюда?

Пронин поглядел на часы:

— Пора, а то тебе дадут место возле летающей параши. А что касается самолета, то он стал памятником по справедливости. Ты слышал что-нибудь о фарфоровых бомбах, начиненных блохами, зараженными чумой и сибирской язвой? Японцы хотели забросать такими бомбами всю Калифорнию, и если бы не старушка «Энола», родившая «Малыша», то расклад сил был бы совершенно иным. Иногда, для того чтобы идти вперед, приходится многое приносить в жертву, Герман. Вот, кстати, — он достал из кармана знакомый пузырек и протянул его Гере со словами, — лично от меня. Сувенир в память об Америке.

Гера повертел плотно закупоренный пузырек в руке, поглядел его на свет:

— Спасибо. Это то, о чем я подумал? На вид совершенно бесцветное, как вода.

— Не за что. Оно не только бесцветное, оно еще и не пахнет, если влить, скажем, в кофе, то никто ничего не почувствует. Желаю применить по назначению.

Часть IV Новый уровень

О пользе водителей

— Куда поедем, шеф?

— Домой.

— В высотку или к этой?..

— Слушай, тебе не кажется, что ты слишком много стал себе позволять? Ты кто?

— Шофер.

— Ну, так и шофери себе. Еще раз услышу что-то подобное, будешь ходить пешком.

Водила замолчал, обиделся — даже спина его, казалось, выражала обиду. Он ссутулился над рулем и время от времени сопел. Гере стало неловко: с этим шофером он ездил уже около года и частенько делился с ним самым сокровенным, словно и не шофер это был, а самый близкий друг. К тому же парень водил мастерски, в прошлом был автогонщиком и выступал за команду «Юксона». Дважды буквально «выдирал» «Ауди» из таких передряг, устроенных дорожными идиотами, что если бы не его дар и чувство машины, то дело закончилось бы травматологией, а то и моргом.