Паук из Башни

— Дипломатическая неприкосновенность. Он крепко вас держал… — Столько заусенцев вмиг исчезло! — Эта женщина, Нэн, она ведь была работницей «Розового бутона»? А вы безупречный тан, эталон, на который должна равняться вся тэнкрисская молодежь. Ваша репутация… И вдруг бордель! — Я сделал паузу, лихорадочно выстраивая сюжеты произошедших уже событий. — Мало было того, что вы опустились до столь низменных удовольствий, так нет же, эта женщина, человеческая женщина, непостижимо красивая, восхитительная, и вы… влюбились! Плевать на бордель, три четверти членов Парламента ходят по любовницам и шлюхам, но вы влюбились в одну из них! В недолговечное глупое существо… Разожмите кулаки, я вас не осуждаю. Просто не могу поверить, что Аррен л’Калипса связал свою жизнь с человеком. Подобное человеколюбие могло похоронить вас заживо. Кого-нибудь другого нет, но вас связь с женщиной другого вида именно похоронила бы. Вы должны были разорвать ее, но поступили как благородный тан, а не как умный. У нее под сердцем ваш ребенок, бастард, полукровка, которого не примут сородичи, чья судьба неясна. Вы даже не можете знать, будет ли у него Голос, если нет, то он не тэнкрис, и белые волосы с серебряными глазами ничего не исправят. А ведь он может родиться кареглазым брюнетом. Позор и бесчестие. И все равно вы взяли ее к себе. Приехали на черном экипаже, в маске и забрали ее из обители порока, не побрезговав, обустроили дом, ушли из мира политики и заперлись с той, кого любите… Я видел вас тогда, но не понял, что это были вы. Теперь понял, к счастью, не слишком поздно. Вы действительно готовы были умереть ради этой человеческой женщины?

Он не ответил, лишь стоял, словно превратился в один оголенный нерв, будто вместе с остальными покровами я заживо содрал с него и кожу.

— Вы не предатель, вы просто глупец. И таких миллионы кругом, — сказал я. — А я не лучше.

Откинув капюшон, я стянул с себя матерчатую маску и вытер вспотевшее лицо.

— Вот этот ваш вид, — я указал на его лицо, — я запомню до конца своих дней, и каждый раз, когда я буду видеть гримасу пренебрежения на вашем лице, я буду вспоминать это ваше выражение, которое вижу сейчас. Может, теперь сядете? Проявлять уважение к покойнику, конечно, нужно, но я не труп императорской семьи, так что стоять не обязательно.

Аррен осторожно опустился в кресло за своим столом.

— Инсценировка.

— Импровизация, я бы сказал. Когда рухнул дирижабль, я понял, что, оставаясь на виду, я не смогу победить. Пришлось умереть.

— Чего только не сделает истинный слуга короны во благо ее.

— Меньше сарказма, Аррен. Секунду назад у вас было такое вытянутое и смешное л…

— Вы живы, а я не предатель. Давайте сосредоточимся на этом.

— Вопрос с вашим предательством еще не закрыт. Вы знаете это. Вы проявили слабость, Аррен, и враг немедленно воспользовался этим. Armorada de cratchedari.

— Трещина в броне, — повторил он шепотом.

— Из-за вас я не смог завершить дознание. Из-за вашей оплошности произошла одна небольшая катастрофа национального масштаба. Пусть вы не предатель, но ваше изгнание не совсем неоправданно.

Я поднялся и вновь накинул капюшон, маску спрятал в карман.

— Вопрос в том, что мне делать с полученным знанием? Оно никак мне не помогает, я не знаю, где Зинкара, где и кто его хозяин, я не знаю, каков будет следующий шаг. Я ничего не знаю и я по-прежнему мертв. Последнее положение вам понятно?

Он не ответил, но все прекрасно понял. Перед уходом я бросил через плечо:

— Я с вами свяжусь. Возможно. И тогда, если это произойдет, я потребую с вас. Не для себя, для Мескии.

Выйдя в коридор, я приказал всем агентам покинуть дом. Тихо, незаметно. Охранников, валяющихся в кустах, я приказал затащить в холл, не хотелось, чтобы эти служаки подхватили пневмонию, просто исполняя свой долг. Когда мы перешли дорогу, я заметил некоторое замешательство в эмоциях Торша, говорившего с двумя оперативниками.

— Что-то не так, Бродис?

— Мой тан, — Торш обернулся и нервно дернул щекой, — агент Ченто исчез.

— Вот так просто взял и исчез?

— Да.

— Вы обыскали близлежащие улицы?

— Да, но…

— Передайте приказ всем агентам, пусть настраиваются на волну спокойствия, как их учили. Пусть представляют место, где им было бы уютно и безопасно. Расчетное время готовности пять минут.

Прикрыв глаза, я распалил свой Голос и начал обследовать окружающую территорию. Для моего Голоса стены не помеха, я вижу источники эмоций и сквозь них, надо только сосредоточиться и целенаправленно искать. Расстояние — другое дело, радиус моего влияния составляет неполных полторы сотни метров, дальше никак. Процедура прощупывания тоже имеет свои нюансы. Необходим опыт и способность абстрагироваться, иначе чужие эмоции начнут проникать в меня, смешиваясь в одном жутком, не перевариваемом бульоне, который в конце концов сведет меня с ума. Потребовалось время, чтобы я освоился и полностью овладел Голосом, чтобы мог жестко отделять свои чувства от чужих и чтобы я мог их искать. Эмоции.