Пеппи Длинныйчулок

– Если кто-то в самом деле притаился в кустах, то надо поскорее выяснить, кто же это, – заявила Пеппи. – Пошли, Томми и Анника! Не могу ли я купить билет за полцены? – спросила она у кассирши в непонятном приступе скупости. – А я обещаю смотреть представление только одним глазом.

Но кассирша почему-то и слышать не хотела о таком предложении.

– Я что-то не вижу ни кустов, ни притаившихся там людей, – проворчала Пеппи, когда она вместе с Томми и Анникой села в первом ряду перед закрытым занавесом.

– Так ведь представление ещё не началось, – объяснил Томми.

Но тут как раз раздвинули занавес и на сцену вышла графиня Аврора. Подойдя к рампе, она стала ломать руки и разными жестами изображать свою печаль. Пеппи следила за ней с огромным интересом.

– У неё наверняка случилось какое-то горе, – шепнула Пеппи Аннике. – А может быть, просто расстегнулась английская булавка, и она её колет.

Но скоро выяснилось, что у графини Авроры и в самом деле случилось горе. Она закатила глаза и стала сетовать:

– Какая я несчастная! Какая я несчастная! Нет никого на свете несчастнее меня! Детей у меня отняли, муж таинственным образом исчез, а сама я окружена мошенниками и бандитами, которые хотят меня убить.

– Ах, как ужасно это слышать! – воскликнула Пеппи, и у неё покраснели глаза.

– Ах, лучше бы мне умереть! – не унималась графиня Аврора.

Тут Пеппи разразилась рыданиями.

– Милая тётя, прошу тебя, не убивайся так! – крикнула она, не переставая всхлипывать. – Все ещё может исправиться: дети твои, может быть, найдутся, и замуж ты можешь ещё раз выйти. Ведь столько есть на свете женихов, – утешала её Пеппи сквозь слёзы.

Но тут появился директор театра (это он стоял у входа в балаган и зазывал публику перед началом представления), подошёл на цыпочках к Пеппи и шепнул ей, что, если она не будет сидеть тихо-тихо, ей придётся уйти из зала.

– Хорошо, я постараюсь молчать, – обещала Пеппи и вытерла глаза.

Спектакль был на редкость захватывающий. От волнения Томми беспрестанно вертелся на месте и теребил свою фуражку, а Анника была не в силах разжать руки. Глаза Пеппи блестели, она ни на мгновение не могла отвести их от графини Авроры. А дела у бедной графини складывались всё хуже и хуже. Не чуя опасности, пошла она погулять в сад. Но тут вдруг раздался вопль. Это Пеппи оказалась не в силах сдержать своего ужаса – она увидела, что за деревом притаился какой-то тип, вид которого не внушал ничего хорошего. Графиня Аврора тоже услышала какое-то подозрительное шуршание, потому что она спросила с испугом в голосе:

– Кто притаился там, в кустах?

– Это я тебе сейчас скажу, – живо отозвалась Пеппи, – там стоит какой-то ужасный парень, вид у него опасный, и у него огромные чёрные усы. Беги скорей домой и запрись получше.

Но тут театральный директор подлетел к Пеппи и сказал, чтобы она немедленно покинула зал.

– Ни за что на свете я не уйду! – воскликнула Пеппи. – Как, ты хочешь, чтобы я бросила несчастную графиню Аврору в такую трудную минуту?! Да ты меня не знаешь!

Тем временем на сцене продолжалось действие. Парень с чёрными усами, спрятавшийся за деревом, вдруг бросился вперёд и схватил графиню Аврору.

– Пришёл твой последний час, – злобно прошипел он сквозь зубы.

– Это мы ещё посмотрим, её ли последний час пришёл или твой, – завопила Пеппи и одним прыжком очутилась на сцене.

Она схватила парня с усами за шиворот и швырнула его в ложу, обливаясь от волнения слезами.

– Как ты только мог броситься на несчастную графиню, – всхлипывала она, – что она тебе такого сделала? Подумай только, что детей у неё уже отняли и муж куда-то пропал. Она ведь совсем одинока!

Тут Пеппи подошла к графине, которая почти без чувств опустилась на садовую скамейку.

– Ты можешь прийти ко мне и жить в моём домике сколько захочешь, – сказала Пеппи, чтоб ободрить графиню.

Громко рыдая, Пеппи вышла из театра вместе с Томми и Анникой. Вслед за ними выскочил театральный директор и погрозил им кулаком. Но люди в зале хлопали в ладоши – они, видно, считали, что это был очень хороший спектакль.

Пеппи вытерла лицо подолом своего платья и сказала:

– Что же, теперь надо нам немножко повеселиться, так много горя вынести трудно.

– Пойдём в зверинец, – предложил Томми, – мы ещё там не были.

Сказано – сделано. Но прежде Пеппи подошла к ларьку и купила шесть бутербродов и три стакана лимонада.

– От слёз у меня всегда разыгрывается страшный аппетит, – сказала она.

В зверинце было на что посмотреть: там стоял слон, в одной клетке ходили два тигра, в другой расположились морские львы, которые перекидывали друг другу мяч, в третьей прыгали обезьяны, в четвёртой притаилась гиена, а в огромном ящике с решёткой свернулись два удава. Пеппи сразу же поднесла Господина Нильсона к клетке с обезьянами, чтобы он смог повидаться со своими родичами. Ближе всех сидел старый печальный шимпанзе.

– Поздоровайся с ним как следует, Господин Нильсон, – сказала Пеппи, – я думаю, что это троюродный дядя твоего внучатого племянника.