Переходы

К реке мы шли молча. Улицы были окрашены в необычайно нежный влажный голубоватый цвет, а тишину их нарушали лишь редкие посыльные или доставщики, тут — пошатывающийся пьяница, там — ночная бабочка, возвращающаяся домой после трудовой ночи. Пекарни уже открылись, равно как и кафе для рабочих — окна их перекрещивал черный пластырь на случай бомбежек, — однако ставни на многих витринах были заперты, на некоторых красовалось ставшее привычным объявление: «Закрыто до особого распоряжения». Прохожие несли коробки с противогазами. Когда мы добрались до реки и свернули направо по набережной Вольтера, солнце как раз поднялось над домами. В кронах деревьев на берегу сверкали диаманты света. Мы миновали зеленые лотки букинистов — жестяные крышки были на ночь заперты на тяжелые железные замки.

Мы зашагали дальше и услышали, что где-то выше по течению утреннюю тишину нарушает нестройный гул. Дойдя до площади Сен-Мишель, увидели, что мост Сен-Мишель забит машинами, тракторами, лошадями и быками, везущими тяжелый груз мебели и матрасов. Эвакуированные — осунувшиеся, изможденные — бежали от немецкого наступления к югу. Некоторые ехали на велосипедах, другие толкали тележки, тачки и детские коляски. На машинах были северные и бельгийские номера. Матрасы, водруженные на крыши машин, должны были защитить в случае налета «штук». За ними тянулся хвост уличных мальчишек — они торговали газетами, водой, choucroute и горячим цикорием. Из кафе и ресторанов на бульваре Сен-Мишель толпами высыпали зеваки. Эти приметы неизбежного вторжения никак не притушили свечения бурного счастья, которое я ощущал, шагая по бульвару рука об руку с Мадлен. Эффект был противоположный: эти приметы его только распаляли. Сообщали ему контрапункт и смысл.

Я почувствовала, как Мадлен сжала мне запястье.

— Нужно вернуться на кладбище.

— Зачем?

— За моим пистолетом.

Возле Нового моста мы свернули направо на улицу Дофина, вернувшись в зону покоя. Здесь, в стороне от суеты уходящих к югу бульваров, улицы были пусты. Мы вышли на бульвар Мазарини, пересекли бульвар Сен-Жермен и пошли дальше по улице Одеона. Эхо наших шагов отскакивало от стен, на которые тут и там были наклеены плакаты, взывавшие: «Молчи! Враг все слышит». Мы остановились заглянуть в окно «Шекспира и компании». Магазин был закрыт, но на одной из полок развалилась среди книг кошка, которая с довольным видом щурилась, подергивая рыжим хвостом. Адри-енна и Сильвия как раз просыпаются наверху, подумал я, — они из тех, кто отказался уезжать из Парижа. Через пару часов они, как обычно, откроют магазин. Магазин антикварных книг Жакине находился чуть дальше по улице. Мы приостановились и там. Внимание мое привлекла афишка, вывешенная в витрине. Объявление об аукционе, который на следующей неделе состоится в особняке Друо.

— Что там? — спросила Мадлен. Вытянула шею и, шевеля губами, прочитала слова, а потом остановилась и глянула на меня широко раскрытыми глазами.

СТАРИННЫЕ И СОВРЕМЕННЫЕ КНИГИ

Оригинальные издания современных писателей, многие с автографом, в том числе напечатанные на особой бумаге ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЕ КНИГИ, ПИСЬМА, РУКОПИСИ С АВТОГРАФАМИ. Ранее не публиковавшаяся повесть Ш. Бодлера. Прекрасный выбор произведений

Стефана Малларме.

Литографии Домье.

Различные сборники, несколько произведений на английском из собрания престижного АУКЦИОННОГО ДОМА Особняк Друо, помещение 10, в понедельник, 3 июня 1940 года в 14.00.

Месье Робер Биньон, аукционист, авеню Оперы, 12. М. Жакене, эксперт, советник Торгового трибунала, улица Одеона, 10 (там можно получить каталог). ВЫСТАВКА перед аукционом с 13.30 до 14.00. Книги можно посмотреть до пятницы, 31 мая, в библиотеке Жакене, улица Одеона, 10.

— Не может быть, — сказала она, прижимаясь к стеклу и заслоняя лицо ладонями, чтобы заглянуть внутрь магазина. — Хотя… — Мадлен, ахнув, отпрянула, зажала ладонями рот. — Вон, — произнесла она, указывая на столик с внутренней стороны витрины, на котором были выставлены несколько томов. — Вон там, справа, небольшой томик. Видишь?

— Да.

Выглядел он вполне невзрачно, тоненькая книжица, переплетенная в темно-красную кожу. Я внимательно его рассмотрел. На обложке были отчетливо вытиснены имя автора и заглавие: «Воспитание чудовища», Ш. Бодлер.

— Поверить не могу, — обронила Мадлен, но когда я спросил, во что она не может поверить, не ответила. Умолкла и не размыкала губ, пока мы не дошли до кладбища.