Читаем Первая партия (СИ) полностью

— А я знаю. Говорю тебе как писатель писателю — не держи в себе. Пиши. Выплескивай. Создавай свою собственную реальность… В моей, вот, реальности женщины кончают по несколько раз во время секса. В девяноста пяти процентах случаев это абсолютно не так. Но реальность красивая, а? И мужчин информирует о том, как можно было бы сделать такое возможным со своими партнёршами. Кто-то из женщин, между прочим, даже к сорока годам может посчитать по пальцам количество своих оргазмов во время секса — ну куда это годится? Вот я и возмущаюсь. Но не кричу мужчинам «эй вы, долбодятлы, куда своё хозяйство на все двадцать четыре сантиметра в девственницу, в рот вас ети, чтоб вас граблями», а просто, кхем, пишу инструкции. С небольшим сюжетом.

Итачи, шмыгнув носом, вяло фыркнул:

— Капитан Пёс обязан вашим сюжетам третью своей хорошей боевой статистики.

— Да, — весело согласился Джирайя, — он гордо рассказывал, в каких позах заставлял свою команду делать растяжку.

А, это тоже было, — вспомнил Итачи.

— Я имел в виду сюжет, — обозначил.

— Когда вы проникли на аристократическую оргию в сто сорок человек?

Ну, и это было, — мысленно согласился Итачи.

— Переговоры, — уточнил.

— А-а-а-а, когда вы выменяли невольный гарем разновозрастных трансвеститов за четыре ламы, ортопедическую подушку и попугая?

— Капитан обязан вам половиной своей хорошей статистики, — после затянувшейся паузы исправился Итачи.

— Вот видишь! — ликующе воскликнул Джирайя. — Всего-то порнокнижки, а так много влияния на человеческие умы! Так что пиши! Я тебе говорю: полегчает! И, может, заодно поулыбаться кого-нибудь вынудишь, или вдохновишь… А самое главное, ты ведь теперь «Учива» Итачи. И нет никого на свете, кто мог бы отобрать у тебя эту фамилию. Даже Саске не собирается этого делать.

— Саске? — напрягся Итачи.

— Он знает о правдивой гибели Учиха, — как бы «между прочим» сказал Джирайя. Будто сознательно не огорошил этой новостью. Будто не разделил уже в который раз за беседу чужой мир на «до» и «после». — Данзо ведь хотел, чтобы твой младший брат его и казнил. А тот, узнав всю-всю правду, поступил как… как настоящий человек, знаешь. Он смог простить. И тебя он со временем простит и сможет принять. Таков путь сильных людей, адекватных людей, которым не чужды критическое мышление и эмпатия.

— А если я не хочу, чтобы он прощал, — хрипло выдавил из себя Итачи.

— Не тебе это решать, — серьёзно ответил Джирайя. — И не мне. Только ему. Давай не будем лишать его выбора, м-м? Это тоже право, на которое не стоит посягать. А на компульсии мы тебя проверим. Потом. Если захочешь.

— Хочу.

— Ну, значит, организуем. И не парься пока. Ты свободен. Исследуй свою свободу. Захочешь нюни распустить — ну распусти, только ненадолго. А потом давай себе пинка — и пиши, пиши, пиши. Или рисуй. Или попробуй макраме, или что-нибудь такое. В конце концов, мир тоже, как и мы, вопреки всему прекрасен. Не надо этого забывать. Иногда сложно, да. Но в этом, так сказать, изюминка.

Джирайя отодвинулся от Итачи и взглянул на него с доброй отцовской понимающей улыбкой. Итачи несолидно шмыгнул носом.

— Кстати, — добавил Отшельник, — Нара Шикаку на следующей неделе принимает пост Хокаге. Видишь? — подмигнул. — Времена меняются. Давай надеяться, что самое ужасное осталось позади, или что мы сейчас оставляем это позади. А ты пока держись. И самая тёмная долгая ночь заканчивается рассветом. И, если тебе интересно, лично я считаю, что ты заслуживаешь это увидеть. Так что не вздумай опускать рук. Пиши, мой юный товарищ.

И Итачи только и оставалось серьёзно кивнуть, храбро не отводя глаз от улыбки собеседника. Только и оставалось пообещать себе и человеку, который не был обязан утешать, ободрять и поддерживать, но всё равно это сделал вопреки многому:

— Буду.

Итачи решил, что может хотя бы попробовать, что может постараться, и тогда…

… и тогда…

… и тогда, кто знает, вдруг придёт момент, когда он сможет обнять любимого младшего брата?

Комментарий к Первое право: Итачи (III)

интровертный socially-awkward Итачи заслуживает выговориться, выпустить пар и обнимашки.

И мб это разрушение фанонных стереотипов о сексуальном, загадочном и опасном персонаже, покорителе разнополых сердец и постелей, но я хочу, чтобы он был счастлив. Так что да.

========== Первое право: Итачи (IV) ==========

Новости об инаугурации Нара Шикаку как Пятого Хокаге разнеслись по миру шиноби вместе с новостями о смерти советников Третьего. Конечно, никто официально не объявил о полной смене верхушки власти в Конохе, но шпионам всех наций полагается в своих отчётах указывать что привело к началу нового устоя, поэтому надеяться на сохранение секрета было бесполезно.

Итачи всё равно удивился, когда через четыре дня после главной новости к нему в покои зашла Конан и заявила:

— В стране Лапши собирают референдум о правах гомосексуалистов. Ты будешь участвовать.

Если бы Итачи не сидел на кровати, он бы, как минимум, покачнулся.

Во-первых: Конан ещё никогда не выглядела такой довольной.

Во-вторых: конспирация, кажется, слишком далеко зашла.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Том 1. Шатуны. Южинский цикл. Рассказы 60–70-х годов
Том 1. Шатуны. Южинский цикл. Рассказы 60–70-х годов

Юрий Мамлеев — родоначальник жанра метафизического реализма, основатель литературно-философской школы. Сверхзадача метафизика — раскрытие внутренних бездн, которые таятся в душе человека. Самое афористичное определение прозы Мамлеева — Литература конца света.Жизнь довольно кошмарна: она коротка… Настоящая литература обладает эффектом катарсиса, который безусловен в прозе Юрия Мамлеева; ее исход — таинственное очищение, даже если жизнь описана в ней как грязь. Главная цель писателя — сохранить или разбудить духовное начало в человеке, осознав существование великой метафизической тайны Бытия.В 1-й том Собрания сочинений вошли знаменитый роман «Шатуны», не менее знаменитый «Южинский цикл» и нашумевшие рассказы 60–70-х годов.

Юрий Витальевич Мамлеев

Магический реализм
Gerechtigkeit (СИ)
Gerechtigkeit (СИ)

История о том, что может случиться, когда откусываешь больше, чем можешь проглотить, но упорно отказываешься выплевывать. История о дурном воспитании, карательной психиатрии, о судьбоносных встречах и последствиях нежелания отрекаться.   Произведение входит в цикл "Вурдалаков гимн" и является непосредственным сюжетным продолжением повести "Mond".   Примечания автора: TW/CW: Произведение содержит графические описания и упоминания насилия, жестокости, разнообразных притеснений, психических и нервных отклонений, морбидные высказывания, нецензурную лексику, а также иронические обращения к ряду щекотливых тем. Произведение не содержит призывов к экстремизму и терроризму, не является пропагандой политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти и порицает какое бы то ни было ущемление свобод и законных интересов человека и гражданина. Все герои вымышлены, все совпадения случайны, мнения и воззрения героев являются их личным художественным достоянием и не отражают мнений и убеждений автора.    

Александер Гробокоп

Магический реализм / Альтернативная история / Повесть / Проза прочее / Современная проза