Первая печать

– Вот именно… – вздохнула Фиоре. – Но что при этом творится в их душах? Навь – место, где тайное становится явным, где исполняются желания… Только совсем не те, которые люди принимают за свои мечты. В общем, женщина-воин на арене – это Нора, она торгует овощами на Северном рынке, а зверь – ее муж Калеб, милейший человек… днем, естественно. Каждый раз, когда они вечером ругаются из-за того, что он позволил себе пропустить лишний стаканчик в «Крысином логове», ночью оба попадают сюда и дерутся на потеху дьюсам. Ну что, ты мне веришь? – Грешник покачал головой. – Ага, я так и думала. Должна заметить, последние три схватки окончились победой зверя. Калеб накопил слишком много ненависти… Наверное, его волк скоро вырвется на свободу.

– Ты уже во второй раз упоминаешь какого-то волка, – вполголоса проговорил Парцелл. – Это что, местная поговорка?

– Ах, если бы…

– Теймар, осторожно! – вдруг рявкнул золотистый дьюс, и грешник отреагировал мгновенно – схватив Фиоре за талию, отпрыгнул в сторону. Тотчас же туда, где они только что стояли, ударила бледно-фиолетовая молния. Мостовая почернела, вздыбилась. – Там, наверху!

На крыше дома напротив мелькнуло серое пятно. Теймар и его дьюс вряд ли успели что-то разглядеть, но девушке было достаточно и мимолетного видения: существо в лохмотьях и в ушастой маске, похожее на всклокоченного драчливого кота-переростка, появлялось на улицах ночного Эйлама и раньше. Его видели многие, но никто не знал, человек или дьюс скрывается под маской.

– Эта тварь называет себя Ньяга, – сказала Фиоре, с трудом уняв дрожь в голосе. – Он меня ненавидит… но раньше никогда не пытался убить.

– Лети за ним, ты сумеешь догнать… – начал Теймар.

Золотой дьюс перебил его, виновато пробормотав:

– Не могу. Я… кажется, мы не можем отдаляться друг от друга больше, чем на пять-шесть шагов. Понятия не имею почему.

Грешник, позабыв про Ньягу, немедленно захотел это проверить; вскоре подтвердилось, что дьюс прав.

– Мы все-таки остались единым целым даже здесь… – пробормотал Теймар, и золотое облако сокрушенно вздохнуло.

«Ничего не прояснилось, – подумала девушка, ощутив внезапную обиду. – Загадок стало только больше».

– Послушай, завтра ведь все изменится, да? – спросил Теймар каким-то странным голосом. – Мы сможем говорить обо всем, что тут произошло?

– Да, без утайки, – подтвердила Фиоре и с горечью добавила: – Теперь ты один из нас.

– Вот и славно! – обрадовался грешник. – Я хотел бы сейчас просто погулять и полюбоваться навью. Не составишь мне компанию?

Она не успела ответить.

– Осторожно! – снова закричал дьюс, но на этот раз предупреждение запоздало.

…новый полет сквозь тьму, череда странных видений: цветущая поляна посреди леса, одновременно прекрасная и пугающая, потому что за деревьями ходит кто-то огромный, хищный и его глаза то и дело вспыхивают в тени.

…белый цветок в ее ладонях гниет, расползается отвратительной слизью, от едкого запаха на глаза наворачиваются слезы. Обида гложет сердце: почему? Неужто она сделала что-то, способное погубить такую красоту?

…в прорезях бархатной маски горят огоньки глаз, волны черного шелка готовы затопить весь мир.

«Добро пожаловать! – раздается ненавистный голос. – Будьте как дома!»

Последнее, что запомнила Фиоре: огромный зал, погруженный во тьму; его убранство очень скудно, пол – черно-белый, словно доска для игры в «Смерть короля». Она стоит на белой клетке, Теймар – на черной. Взгляд грешника прикован к женщине, сидящей на высоком троне в двадцати шагах от них.

Изящная рука, взметнувшаяся в призывном жесте, кажется прозрачной.

«В этом городе так скучно, чужестранец! – жалуется Черная хозяйка. – Расскажи мне о своей жизни, и, если она окажется интересной, я подарю тебе жизнь!..»

* * *

Явь

– Теймар!

Фиоре проснулась резко, словно вынырнула из темного омута, и села в постели, отбросив одеяло. Ее дыхание было хриплым и прерывистым, по лицу и шее ручьями тек пот, а сердце билось так, словно это волчонок силился взломать клетку из ребер и вырваться на волю.

Вскочив, девушка выбежала из комнаты…

…и сразу же за порогом столкнулась с грешником.

– С тобой все в порядке? – спросил он. Фиоре растерянно замерла, как-то сразу сообразив, что выглядит не лучшим образом: заспанная, лохматая, в одной лишь тонкой ночной рубашке. Вопрос застал ее врасплох, потому что прозвучал из уст того человека, которому должен был быть адресован.

– Со мной-то да… – прошептала она еле слышно. Его золотая рука оказалась на своем месте, как и глаза, а безымянный дьюс снова онемел. – А с тобой?

– Кажется, тоже, – сказал Теймар, и его лицо вдруг стало еще бледнее, чем обычно. – По крайней мере, я в своем уме… что странно. Она заставила меня заново пережить всю мою жизнь. День за днем, с рождения до вчерашних суток – все прожитые мною годы оказались втиснуты в одну ночь…

Он отвернулся, шумно вздохнул и оперся руками о стену.

– Она со всеми так поступает, – проговорила Фиоре, безуспешно пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Но не все доживают до утра.