Первый раз

В том, что намеченной жертвой была именно Саша, я ничуть не сомневалась. Только в момент обострения параноидальной горячки можно было предположить, что убрать хотели меня. Да, есть у меня парочка недругов, с удовольствием сплясавших бы джигу на моих поминках, но у них сейчас масса других увлекательных дел.[4] К тому же фон Клотц пригласил в свой замок именно Сашу с семьей, а я-то прибыла «в нагрузку».

И все же, все же… Выстраивается очень логичная версия, в которой нет ни одного изъяна, кроме одного – отсутствия причины всех этих действий. Ну не вижу я причины, хоть убейте! Впрочем, нет, убивать меня не надо, попытались разик – и хватит. Но факт остается фактом: повода для столь дорогостоящей и гнусной акции нет.

Восстанавливаю хронологию событий. Саша подает на развод: она решила наконец прекратить затянувшуюся агонию своего брака. Пожив отдельно, Голубовский решает пойти на примирение с супругой и приглашает всю семью провести весенние каникулы в Чехии, в замке своего партнера по бизнесу Фридриха фон Клотца. Если даже принять во внимание мое предположение, что конечной целью Андрея являлось вовсе не примирение с женой, а желание подложить свою дочь под богатого и перспективного партнера, все равно – причин для устранения Саши нет. Она ведь вовсе не противилась отношениям Фридриха и Вики. Да Саша не принимала их всерьез, она хихикала над моими подозрениями, но не более того!

Я положила голову на спинку кресла и устало потерла виски. Неужели все действительно было так, как утверждают Голубовский и фон Клотц? И имела место обычная автомобильная авария по вине какого-то местного придурка, тупо бросившего забарахлившую машину поперек дороги? А также истеричной курицы, заполошно хлопавшей крыльями и кудахтавшей, вместо того чтобы постараться остановить автомобиль?

Вот уж это – нет. Дудки! Если остальное еще может быть правдой, то секунды, предшествовавшие аварии, я помню совершенно четко.

Значит, отбросим пока в сторону поиски причин и выстраивание версий, будем действовать. Как? Внимательно слушать, внимательно смотреть, осторожно следить. Если моя версия верна, события ближайших дней должны подтвердить это.

И по большому счету уже подтверждают. Вика и Слава не могли самостоятельно обвинить в случившемся меня, мы ведь достаточно хорошо знаем друг друга, мы были очень дружны. Значит, их целенаправленно подвели к этой мысли, заставили впитать ее и почувствовать своей. А потом старательно подбрасывали ребятам дровишки новых «доказательств», заставляя пламя боли и ненависти разгораться все ярче в их груди.

И теперь Сашины дети ни за что не обратятся ко мне за помощью, что бы с ними ни произошло. А я из досадной помехи, имевшей возможность как-то повлиять на события, превратилась в предмет меблировки, за которым скоро приедет хозяин и увезет его с глаз долой.

Что ж, герр Фридрих, игра, конечно, идет на вашем поле, но играть я буду по собственным правилам!

Легко сказать! А вот выполнить… Нет, что касается физического воплощения моих замыслов, то с этим все в порядке. Я действительно получила свободу перемещения по замку, а также по территории парка. Но полная изоляция в плане общения оказалась для меня куда более трудным испытанием. Никогда в жизни я не чувствовала себя так одиноко, никогда еще меня не презирали дорогие мне люди…

Я физически ощущала волны ненависти и гнева, находившие меня повсюду. С Голубовскими мы практически не встречались, старательно избегая друг друга, но уж слишком сильными были эмоции, захлестывавшие Вику и Славу.

Зато мне совсем нетрудно было сохранять на лице маску плаксивого уныния, даже скотч для ее закрепления на моих щеках мне не понадобился. Я тенью ползала по замку, хныкая и сморкаясь. Последнее действие я выполняла особенно старательно, правда, только в присутствии главного действующего лица – фон Клотца.

Заметив его приближение, я включала вибрацию конечностей, суетливо хватала солнцезащитные очки, которые постоянно таскала с собой (надо же прятать «заплаканные» и «опухшие» глаза!), и, стыдливо отворачиваясь, очищала нос. Используя при этом любую ткань, неосторожно попавшуюся мне под руки. В дело, как правило, шли изящные салфетки ручной работы, до этого чудовищного надругательства над ними гордо сиявшие своими накрахмаленными бочками. Да, мелко, да, не по-джентльменски, но, во-первых, я к джентльменам отношения не имею, а во-вторых, хоть какое-то развлечение должно же быть у бедной женщины! И вид перекошенной от злости физиономии фон Клотца просто заряжал меня энергией.

За пару дней я окончательно убедила обитателей замка в полнейшей собственной никчемности. Даже Сашины дети перестали вспоминать о моем существовании, и выматывающие душу и им, и мне ненависть и презрение утратили свои позиции лидеров. Им на смену пришли страх, злость и отчаяние. Но эти моральные уродцы осчастливили своим присутствием вовсе не меня.