Первый шаг к пропасти

– Идем, идем в дом, – подтолкнула она его в спину и оглянулась на дверь напротив, будто почувствовала, что оттуда за ними наблюдают.

Оттуда и правда нередко велось наблюдение. Одинокой женщине средних лет совершенно нечем было себя занять, вот она и таращилась день и ночь в дверной глазок. А потом очень многозначительно хмыкала, встречаясь с Игорем у лифта или возле мусоропровода.

Плевать!

Мать вошла, привычно скинула туфли у порога. Она не терпела разгуливать в уличной обуви по дому.

– Оставим эту привилегию для богатых. И еще для кино и телевидения, – любила повторять она. – Они могут себе позволить дышать пылью. Мы – нет.

Игорь не стал предлагать ей гостевые тапочки. Последней их надевала Котя.

– Кофе сваришь, сынок? – рассеянно попросила мама и пошла в кухню.

Он в точности повторил все, что делал полчаса назад. Кофе не упустил. Творожного сыра маме не предложил. Она не терпела такой еды. Вместо этого предложил шоколада. Нашлось сразу три плитки в холодильнике. Это точно была покупка Коти. Он не покупал. Он не ел шоколада. Не любил.

– Отличный кофе, – рассеянно похвалила мама, рассматривая сына, будто видела впервые.

– Спасибо, – он как можно беспечнее улыбнулся. – Твоя школа. Ты учила.

– Ну да, ну да, – мать скупо поджала губы, глянула с прищуром. – А еще я тебя учила быть вежливым, вести себя интеллигентно, а ты… А ты вчера не пришел на похороны Илоны. А я тебе звонила. Несколько раз. И уточняла время и место. Почему?

– Был занят, – улыбка сделалась напряженной, превращаясь в судорожный оскал. – Да и не люблю я подобных мероприятий.

– Их никто не любит. Однако находят в себе силы и присутствуют. Я умру, ты тоже не придешь?

– Мам, ну ты чего?

Перепугался он вдруг так, что сорвался с места, присел перед ней на корточках и положил голову ей на коленки, как раньше, как в детстве, когда его необходимо было пожалеть.

– Ты что о смерти-то заговорила? Заболела, что ли? – задрал он голову, не дождавшись, когда она погладит его по волосам.

– Нет. Тьфу-тьфу, надеюсь, здорова. Просто пытаюсь понять, – мать вздохнула и все же коснулась его волос, убирая прядки с его лба. – Что случилось с моим сыном? Почему он вдруг так сильно изменился? Почему у него появилось так много тайн от меня?

– Ты о каких тайнах, мама?

Он понял, что бледнеет. Дальше можно было ни о чем не говорить. Она все поняла. Она слишком хорошо его знала.

– Скажи, ты спал с ней? – спросила она со странным придыханием, в котором ему послышался ужас. – Ты спал с Илоной?

Игорь медленно поднялся, отошел от матери к окну, повернулся к ней спиной.

За окном, внизу, бесновался город. Машины, машины, сотни машин! Тысячи людей. Все они спешили куда-то. Пытались друг друга обогнать. Толкали друг друга локтями. Не уступали приоритетной полосы на трассе.

Господи, какая скука эта жизнь! Зачем все это, если финал у всех один?! Он неизбежен. Каким бы удачливым и смелым ты ни был на старте, финишируют все одинаково!

– Да, – вырвалось у него в тот момент, когда он подумал о том, насколько несправедливо рано умерла Илона.

– Господи! – простонала мать, раздался грохот.

Игорь не повернулся. Грохот был знакомым. Это мать поставила локти на стол. Уронила лицо в ладони и сейчас станет плакать. Этого он не терпел. Он в такие моменты задыхался от жалости.

– Мама, не плачь, – попросил он тихо. И еще тише добавил: – Я не убивал ее, мама. Я ее… Я ее очень любил.

– Я не плачу, – проговорила она неожиданно ледяным голосом.

Он такого прежде никогда не слышал. Она никогда не говорила с ним так.

– Я верю, что ты не убивал, – вдруг добавила мать. – Но этому не верит лейтенант Ломов.

– Кто это? – отозвался Игорь рассеянно.

Неожиданное облегчение от того, что он высказался, признался, что мать ему поверила, ударило слабостью по ногам. Он еле устоял. Еле не рухнул на пол. Какой, к черту, лейтенант Ломов! Плевать на него! Мама, его мама ему поверила. Это было важнее всего. Это было важнее всего именно сейчас, когда душа его ныла.

– Ломов? Да черт его знает, что за функции у него. Расследует убийство. Шныряет везде, вынюхивает, является без приглашения. Обвиняет непонятно в чем Андрюшу. Говорит гадости о тебе. Я вчера еще хотела приехать к тебе. Сил не было после похорон. Звонить не стала. Это не телефонный разговор. К тому же, кто знает, может, наши телефоны уже все на прослушке. У них все очень быстро это.

– У кого, у них?

– У полиции. Мы вдруг с некоторых пор имеем дело с полицией, сынок. Не было печали! Игореша, повернись, посмотри на меня, – попросила мать.

Он повернулся. И она ахнула, прикрывая рот ладонью.

– Бедный мой мальчик! Ты… Ты в самом деле любил ее?!

Он кивнул и вдруг зажал пальцами глаза, почувствовав сильное жжение. Слезы! Подлые слезы! Их не было все эти дни. Вообще ничего не было, кроме холодной пустоты и жгучей обиды. И вдруг!

– Иди ко мне, мой хороший.

Мать протянула руки. Он шагнул, упал коленками на пол, прижался лицом к ее боку и зарыдал.