Песчаный город

Тезагальт — небольшая республика, управляемая сорока начальниками, которых избирают каждый год. На этой территории находится несколько медных рудников, разрабатываемых жителями; они делают из меди вазы и домашнюю утварь, очень ценимую во всей Сахаре, в Тимбукту и в восточной Нигриции это лучший товар для размена. Там также чеканят монету — единственную, которую кочующие арабы соглашаются принимать.

Эль-Темин сделал большой запас этого товара, и разменял крупную сумму на эту медную монету.

На верблюдов навьючили столько груза, сколько они могли нести; из бурдюков вылили воду и налили свежей, потому что теперь придется целую неделю не возобновлять ее, и караван, повернув на восток, решительно вошел в Сахару, окраин которой до сих пор только касался.

Настоящее путешествие, со всеми своими неожиданными и таинственными опасностями, теперь только начиналось.

Вечером, когда расположились лагерем на песке, эль-Темин собрал путешественников на совет. Прежде чем войти далее в пустыню, необходимо было, для общей пользы, предписать каждому строжайшую дисциплину; малейший повод к неудовольствию в этой обширной пустыне, посещаемой только арабскими бродягами, которые убивают всех — и друзей, и врагов, могло не только повредить предприятию, но и повлечь за собой гибель всего каравана. При таких обстоятельствах допустимо только одно наказание — смерть, в двух следующих случаях: за отказ повиноваться приказаниям начальника и за кражу воды или провизии свыше порции, положенной на каждого человека.

Действительно, надо было предвидеть ту минуту, когда придется защищать от людей, раздраженных лишениями, последние запасы каравана.

В применении этого закона, никакой разницы не должно быть между европейцами и туземцами, между людьми свободными и черными невольниками.

— Бен-Шауиа, — сказал эль-Темин, — через сколько дней увидим мы Тимбукту?

— Через двадцать пять дней мы сможем остановиться под стенами Песчаного Города.

— Есть в этом городе какое-нибудь здание, которое можно видеть издали?

— Мечеть Муза-Сулеймана.

— Хорошо! Если в двадцать пятый день, начиная с нынешнего, мы приметим минареты этой мечети и все наши животные будут живы, а все мы налицо, я удваиваю награду, которую обещал тебе и твоему товарищу. Если Бен-Абда или ты чувствуете малейшее опасение, есть еще время вернуться. Выберите верблюда с навьюченным на него товаром, я дарю его вам за то, что вы проводили нас сюда, — и возвращайтесь в Марокко.

— Бен-Шауиа поклялся на Коране, — ответил мавр, глаза которого засверкали при воспоминании о громадной сумме, положенной для него у Соларио, — и сдержит клятву.

— Бен-Абда может умереть в песчаной пустыне, — сказал его товарищ, — но он дал слово.

— А вы, Хоаквин, — спросил начальник, обернувшись к испанцу, — только вам одному мы не обещали ничего, а между тем вы идете с нами охотно. Я должен также вас предупредить, если вы не желаете подвергаться опасностям и утомлениям, ожидающим нас, вернитесь в Танжер, караульте Квадратный Дом во время нашего отсутствия с двумя неграми, которых я оставил там.

— Ваша светлость! — ответил достойный кастилец, подбоченившись, как герой мелодрамы и радуясь случаю вставить историйку, — один из моих благородных предков, дон Фернанд Барбоза Сомбреро лежал в постели, дрожа от лихорадки, когда великий Гонзальв штурмовал Кордову. Он хотел отговорить своего друга от участия в битве, но мой предок надел свою броню и, устремившись в битву, пал убитый. Вот как умирают в фамилии Барбоза!

— Я не настаиваю, Хоаквин, и могу вам обещать, что награда будет соразмерна с преданностью.

— Я не имею привычки отказываться от подарков на память, которые вашей светлости угодно будет мне дать, — сказал Хоаквин, в котором звание мажордома взяло верх и напоминало наследнику Барбозов, что не следует пренебрегать тленными благами.

— Хорошо! — сказал эль-Темин, дав знак предаться покою (эту первую ночь они хотели провести в пустыне), — кажется, мы можем теперь идти вперед. Но первому, кто отступит, я прострелю голову!..

Если в этих совещаниях не было речи о десяти неграх, которые, вооруженные с ног до головы, наблюдали за общей безопасностью и, главное, должны были устрашать кочующих арабов, то это потому, что можно было положиться на их слепую преданность; уже более пятнадцати лет служили они эль-Темину, и дали бы себя убить по одному его знаку без малейшего колебания; эти добрые люди даже не позволили бы себе спросить почему. Можно было сказать, что эти негры думали тогда мозгом своих господ. Поэтому, когда им было приказано бросить свою веру и вступить в магометанство, эти наивные курчавые головы сказали друг другу:

— Посмотрите, как масса Темин добр: он нашел нам Бога, могущественнее всех наших; он не разделяет своего неба от других и защитит нас лучше фетишей.