Пианист. Осенняя песнь (СИ)

— Куда же ты пойдешь?

— Все равно куда. Только чтобы меня никто не доставал Лиманским. Не было его, и точка! Мы не встречались…

Тоня не отвечала, только с укоризненным состраданием смотрела на Людмилу. И та сникла, медленно вытерла слезы, поднялась, потянула с кровати испачканную кровью простыню.

— Понимаешь… я думала, что хоть это у меня останется, а теперь совсем ничего. Ни-че-го… Ну что ж теперь… значит, так… — Она судорожно комкала простыню, но больше не плакала. — А это я отстираю… это ничего…

И пошла в ванную.

Только Тоня была бы не Тоня, если бы так просто смирилась. Через пару дней она невесть откуда прямо на работу притащила старенький ноутбук. Допотопный, но в рабочем состоянии, с интернетом. И радостно заявила Людмиле:

— Нашла я тв… Ой… Нашла этого Лиманского. Он, оказывается, известный такой! Про него столько всего пишут. Но в основном хорошее… И фото есть, и видео, и интервью. И расписание концертов на год вперед. Он даже в Японии играет, представляешь?

— Ну и пусть играет, мне-то зачем это? Не буду смотреть, цветы пришли, разбирать надо.

— Да я и сама посмотрю, может, мне это… фортепианная музыка нравится, — выдала Тоня и принялась прилаживать провод к телефонной розетке, — сейчас подключу и буду смотреть, у меня сегодня выходной.

И Тоня, вместо того чтобы как обычно поехать в выходной к Славику, битый час провозилась с розысками. Человек она была аккуратный и дотошный, а потому все, что нашла, разложила по полочкам: в одну папку фотографии, в другую — статьи, в третью — видео, и все это в общую под названием ПИАНИСТ.

Только закончив с этим, ушла, предупредив:

— Я до закрытия вернусь, помогу тебе с цветами. Большие коробки одна не трогай, лучше букеты составляй. А ноут я не выключала, в сон загнала, если что — можешь смотреть.

“Если что — можешь смотреть…” На человека, в чью жизнь она никогда не войдет? Зачем он заговорил с ней? Прошел бы мимо, и ничего бы не было. А так… Были ли его намерения благими или дурными, в Рай они вели или в Ад, но в тот день для Милы все и началось. А теперь кажется, она и не жила до встречи с Вадимом. Не любила, не была близка с мужчиной.

Мила сидела в кладовке, заставленной коробками с цветами. Раньше бы она с нетерпением раскрывала их, смотрела, как добрались розы, гвоздики, герберы, радовалась необычным оттенкам, думала, как составить букеты. А теперь ей и подходить к штабелям коробок не хотелось.

Какая разница? Все равно завянут, может быть, даже тут, в магазине, так и не украсив ничью жизнь.

Интересно, а какие цветы любит Видим? И что он делает с теми, которые дарят?

Ну вот! Опять все уперлось в вопрос о нем. Разве так можно? Мила стряхнула нежелание работать и занялась розами. Их заказывали в Эквадоре, цветы долго держали на таможне. Товарный вид не пострадал, но долго они не простоят. Людмила не просто видела, она чувствовала их “зрелость” — так называла это состояние полного раскрытия цветка, когда он, все отдав, начинает ронять подсохшие лепестки. Мила знала много способов остановить жизнь в срезанном цветке, и все они лишали его души. Красивые, но мертвые, с ними невозможно было говорить, они не отвечали.

Он звонил, а я не ответила… так что его винить? Мила зациклилась на этой мысли и, пока разбирала розы, все продолжала так или иначе поворачивать её. Потом отвлеклась, пересчитывая сетки и подбирая ленты для букетов. Октябрь-ноябрь — не сезон, покупают обычно меньше, зато мероприятий по городу больше, наверно, придется ездить оформлять. А потом наступит предрождественский бум. Время нарядных гирлянд, венков с шарами и свечками, остролиста, душистых еловых веток и исколотых пальцев.

А где Вадим будет на Рождество?..Нет! Невозможно так жить! Мила отложила в сторону рулон с золотистой сеткой и вышла в зал поливать цветы в горшках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На кассе сидела сама хозяйка, Ирина Петровна, женщина еще молодая, идеально ухоженная — то, что принято называть “бизнес-леди” — от кончиков нарощенных и наманикюренных ногтей до носков испанских туфель из натуральной кожи. Ирина Петровна выглядела как элитный букет в дизайнерской упаковке. Прическа, макияж, аксессуары — не женщина, а иллюстрация с разворота модного журнала.

Все продавщицы, кроме Тони, панически боялись Ирину. И Мила тоже. Но директриса её выделяла в любимчики, потому что у Людмилы единственной из всех в цветочном салоне, включая саму Ирину Петровну, было специальное образование. И еще у неё был особый талант составлять витрину так, что редкий покупатель уходил из магазина с пустыми руками. Даже если заглянул из любопытства, от нечего делать, не имея намерения приобретать цветы, обязательно уносил с собой хоть небольшой букет или сувенир.

— Ну что, Милочка, как там Петербург? — не отрываясь от накладных, спросила Ирина Петровна. — У меня и времени не было поговорить с тобой. Что хорошего повидала? Понравилось? Антонина болтала, что вы даже на концерте были?