Писатели, пишите!

Читатель стоял перед витриной с цветными толстыми книжками и неодобрительно качал головой. Он так был занят своими мыслями, что не заметил, как к нему подошел высокий седой мужчина в строгом костюме. Строгость костюма скрадывал шейный платок вместо галстука и кончик красного носового платка, кокетливо выглядывающий из кармана.

— Здравствуйте, уважаемый читатель. Мне кажется, у меня есть то, что вы хотите. Пройдемте?

— Куда это? — подозрительно прищурился читатель.

— Ко мне в кабинет. Я директор этого магазина. И одновременно большой друг всех писателей.

— Друг писателей? Это, похоже, диагноз!

Они посмеялись вместе, дружелюбно смотря друг на друга.

— Ну, так как? Пошли?

— А, пошли! Все равно ничего не купил…

В кабинете они сели возле низенького столика, накрытого просто и со вкусом: бутылка коньяка, порезанное тонкими дольками яблоко, поломанная плитка шоколада.

— Вы уж извините писателей. Сегодня не у нас будет ничего нового. Потому что сегодня у них, понимаете, праздник. День писателя. А кто же в праздник работает?

— А-а-а… Вон что! — с облегчением выдохнул читатель. — Значит, завтра зайти?

— А завтра, может быть, у них будет банальное похмелье. Или просто слабость в руках после праздника… Ну, мы же мужчины, мы же понимаем?

— Но когда же? Когда будет то, что мне надо?

— А вы напишите. Вот книга предложений, — директор подвинул толстую книгу, одновременно наливая коньяк в два бокала. — Только пишите коротко, чтобы мы могли разослать всем.

— Коротко? — задумался читатель, машинально беря протянутый ему бокал.

— Коротко, коротко. И, кстати, вас тоже с праздником!

— А меня-то — с каким?

— Ну, вы же читатель, правильно? А читатель — он только пока есть писатель. Он читает то, что написано. Значит, день писателя — это и день читателя, понимаете?

— Логично.

— Ну, за читателей! — поднял бокал директор.

— За писателей! — ответил читатель. — И еще — за издателей и за продавцов! Все мы — от них, от их трудов. За них, за умных, красивых, веселых, энергичных, гениальных и талантливых, ошибающихся и исправляющих ошибки, спорящих, ругающихся, снова пишущих и пишущих свои книги, которые издают издатели, которые продают продавцы, которые читают читатели!

— Отличный тост!

— Ну, тогда я пойду, пожалуй. Не буду вам мешать в такой день. Все же общий наш праздник.

— А запись?

— Я уже написал.

Читатель, улыбаясь, впервые выходил из магазина без покупок. А директор, улыбаясь, читал оставленную читателем запись. Коротко и ясно:

«Писатели, пишите!»

«Читатели, читайте», — написал он ниже.

Еще немного коньяка. Долька яблока.

Шедевр

Для последней книги гения всех времен и народов была изготовлена специальная бумага, на которой была видна как сквозь туман фактура дерева. Обложку делали вручную из кожи молодых козлят. После дубления и выделки на нее наносили специальное тиснение. Говорят, штамп был уничтожен в присутствии комиссии сразу после изготовления последней обложки. Все экземпляры книги были номерными. На каждом стояла собственноручная подпись председателя комиссии, принимающей тираж. Ни одна книга не попала в книжные магазины и не была продана с рук из-под полы. Гений завещал, и завещание было выполнено. Все книги разыгрывались в прямом эфире. Каждый увесистый томик после шума, сопровождавшего выигрыш, паковали в непрозрачную черную пленку, опечатывали и вручали курьеру. Никаких почтовых услуг — только курьер, только из рук в руки!

Иванов Василий Васильевич участвовал в розыгрыше чисто из принципа. Он не был поклонником творчества гения. Он вообще читал только и исключительно фантастику и еще иногда, когда просто скучно было, детективы. А всякие там букеры-шмукеры он не признавал. Но тут — это же такой подарок можно сделать! У него как раз была кандидатура на такой подарок, и поэтому Василий Васильевич отвечал на все вопросы, нажимал кнопки, поднимал руку, кричал — делал все то, что предлагалось сделать участникам розыгрыша.

Сигнал входящего вызова был незнакомым: телефон выводил какую-то классическую мелодию.

— Да? — он боялся оторваться от экрана, на котором паковали очередной том.

— Уважаемый Василий Васильевич, — раздался приятный женский голос. — Комиссия по розыгрышу сообщает вам приятную новость: вы выиграли экземпляр книги нашего гения под номером девятьсот девяносто девять.

Он уже не слушал, а кричал, подняв вверх руки, потому что то же самое говорили с экрана телевизора, и его, его книгу заворачивали, опечатывали и передавали суровому курьеру, затянутому в жесткую черную кожу с блестящими заклепками.

К вечеру, предъявив все возможные документы и повертевшись перед курьером в фас и профиль, Василий Васильевич получил в свои руки увесистый пакет.

Ну, вот…

Сбылась мечта идиота.

Может, самому полистать? Ну, чтобы потом была общая тема для разговора?

Василий Васильевич налил себе полстакана виски — не то, чтобы он очень уж любил виски, но атмосфера способствовала, сел в удобное мягкое кресло, включил торшер и аккуратно взрезал ножницами черную пленку. Тяжелый том выскользнул как будто сам и упал на его колени.

Да-а… Красота.