Письма, 1926-1969

Все складывается не очень удачно. Я разделяю радость Гертруды по поводу того, что Ты больше не занимаешься политикой. О немецких делах сказать больше нечего. Вес процессы продолжаются автоматически, никакой заинтересованности – надеюсь! Я получила известие от Аугштейна, довольно беззубое. Никакой заинтересованности. Spiegel становится хуже (новая серия, посвященная СС, невероятно плоха и второсортна), мне показалось, Аугштейн потерял интерес.

Как продвигается работа над «Ответом критикам»? Я поговорила с издательством¹, и, разумеется, Эштон и Ты располагаете полной свободой действий. С «Вопросом о виновности» все иначе. С 1961 года книга продается в мягкой обложке, и пока издатели не хотят ее переиздавать. Я говорила с Шуггом, руководителем издательства. Жаль, очень жаль, что Морис Инглиш ушел, увы, Шугг мне не очень приятен. Он нанял нового ответственного редактора, Филипсона, с которым я иду на обед на следующей неделе. Надеюсь, он обо всем позаботится.

Что касается Китая: я как раз прочитала статью, которая показалась мне интересной. Нынешняя «культурная революция» – подготовка Китая к войне. Автор утверждает, Китай твердо убежден, что рано или поздно Америка совершит нападение, но полагает, что Россия (?) и общественное мнение в США предотвратят использование атомного оружия, и в таком случае китайцы справедливо (?) считают, что смогут выиграть войну. Все это кажется мне вполне вероятным, к тому же Джонсон действительно способен на что угодно. Он может погрузить всю страну в хаос. Война с Китаем может все поставить под сомнение. Невообразимо, но вполне вероятно.

Я снова донимаю Тебя политикой, но с такой радостью думаю, что Ты снова глубоко погружен в философию и (может быть) даже работаешь над книгой о Гегеле².

В конце еще одно: несколько дней назад ко мне приходил студент³, который произвел на меня невероятное впечатление. Он заходил, потому что работает над Максом Вебером, а именно над «Наукой как призванием», и впоследствии планирует защитить о нем докторскую. Он предположительно немецкого (еврейского) происхождения, родился в Швейцарии, но вырос здесь и прекрасно говорит по-немецки. Он зашел узнать, не принимал ли Ты участия в споре, разгоревшемся после публикации «Науки как призвания» (в который в то время оказались вовлечены очень многие)? Также он хотел узнать, что Ты писал о Вебере, помимо отдельных посвященных ему публикаций. У меня под рукой нет книг, поэтому я не смогла точно ответить на его второй вопрос, на первый тем более – просто потому, что не знаю ответа. Я ответила, что насколько мне известно, Ты не вступал ни в какие споры. Не мог бы Ты подтвердить, права ли я? Если возможно, пока я в Чикаго? По совместительству этот студент занимается музыкой, дирижирует студенческим оркестром, который, по его словам, очень хорош. Может быть, в следующем году он приедет в Европу. Если мое впечатление от него останется таким же положительным, я бы попросила Тебя подумать, не хочешь ли Ты побеседовать с ним. Если мое впечатление верно, это могло бы быть очень полезно – не только для студента, но и для Макса Вебера.

Остаюсь здесь до 22 ноября, затем снова в Нью-Йорк до весны

Всей душой с вами

Ханна

1. Издательство Чикагского университета.

2. Имеется в виду запланированная глава о Гегеле в «Великих философах».

3. Леон Ботштейн (род. 1946) – с 1970 г. ректор Бард-колледжа штата Нью-Йорк.

409. Карл Ясперс Ханне Арендт10 ноября 1966

Дорогая Ханна!

Пишет Гертруда, потому что я лежу в постели. Иду на поправку, так что нет причин для беспокойства. На Твои важные вопросы о Максе Вебере я, к сожалению, смогу ответить только через несколько дней. Когда пришло Твое письмо, я как раз был занят на телевизионных съемках¹. Результат: озноб и бронхоэктатическая болезнь. Думаю, подобные предприятия мне теперь противопоказаны. Но я должен попросить Тебя запастись терпением на несколько дней.

Сердечный привет от нас двоих вам обоим

Ваш

Карл²

1. В то время начались сьемки фильма Ханнеса Рейнхарда «Карл Ясперс: автопортрет».

2. Все письмо написано рукой Гертруды Я.

410. Карл Ясперс Ханне АрендтБазель, 16 ноября 1966

Дорогая Ханна!

Очень сожалею, что Твое письмо с вопросами о Максе Вебере не успеет застать Тебя в Чикаго. Отвечу коротко:

1. Я не вступал в спор 1919 года о «Науке как призвании». Мне он казался бессмысленным. Важнейшую роль в нем сыграли сторонники Георге с их неприятными взглядами и столь же бестолковыми представлениями о науке и высокомерными суждениями. Ни о какой дискуссии не было и речи.

2. Я наверняка рассказывал Тебе, как после выхода «Науки как призвания» я, Макс Вебер и Тома (юрист) воскресным вечером сидели в саду чудесного дома на Цигельхойзер-Ландштрассе. Конечно, главной темой было выступление Вебера, которое всех тогда сильно взбудоражило. Оно было жестким, безжалостным и волнующим.