ПИСЬМА НИКОДИМА. Евангелие глазами фарисея

— Я никогда Его об этом не спрашивала, и Он никогда мне об этом не говорил, — сделала Она ошеломляющее признание. — Кто я такая, чтобы иметь право об этом спрашивать? Я только гляжу на Него, и все, что вижу, нанизываю на память, как оливковые косточки на шнурок.

— Но все эти годы, — перебил я, — когда Он был только с Тобой…

— Все эти годы, — Она прищурилась, словно пытаясь разглядеть Свое воспоминание, — все эти годы Он был только моим ребенком. Самым прекрасным на свете, как для любой матери Ее первый сын. Все эти годы были годами забвения. Я уже даже подумывала о том, что все, что случилось в самом начале, было только сном, от которого я пробудилась к жизни. Но теперь я думаю, что как раз жизнь была сном, а наяву — то, что было в начале и что есть сейчас…

— Так ты говоришь, что годы, которые Ты с Ним прожила, — спрашивал я со все возрастающим любопытством, — были совершенно обычными и ничем не замечательными?

— Совершенно обычными, — подтвердила Она.

— А как же сейчас Ты можешь все это вынести? — вскричал я.

До моего слуха донесся тихий вздох. Женщина покачала головой, словно сожалея о собственной слабости.

— Если бы у меня не было тех немногих нанизанных косточек, — сказала Она, — то не знаю, что бы я делала… Можно получить дар прямо с небес, а на всю жизнь этого все равно не хватит.

— Он совершает много чудес, — заметил я.

— Да, — согласилась Она, — Он раскрывает глаза невидящим. Но тем, кого Он раз исцелил, и одного чуда должно быть достаточно. Человеку лишь один раз является Царство Божие во всей Его силе.

— Мне это Царство таковым не явилось ни разу, — буркнул я, и меня окутало пеленой грусти. Я снова мысленно вернулся в то время, когда я, бессловесный, ходил за Ним, не умея испросить у Него исцеления для Руфи. Он ничего не дал мне даже тогда, когда другим раздавал направо и налево. Так чего же мне ждать сейчас, когда, по словам Иуды, Его сила ослабла, а то и вовсе исчерпалась?

— А ты слышал, равви, Его притчу о Царстве, что Оно подобно зерну, брошенному в землю, которое прорастает и растет и днем, и ночью, пока хозяин занят другой работой или спит? Мы ждем, что нечто должно произойти; а может, оно уже произошло? Так случилось со мной. Я еще не успела произнести: «Да будет Мне по слову Твоему», как Он уже жил во мне…

— О чем это Ты, Мириам? — Ее слова блеснули, как огонек светильника, который вдруг осветил огромный, погруженный во мрак дворец.

Она склонила голову. На Ее смуглом лице, которого не пощадило солнце, проступил румянец. Видно, сама испугавшись своего признания, Она ответила немного дрожащим голосом:

— Мне явился ангел Гавриил и сказал, что Он родится…

— Ты видела ангела? Ну–ка расскажи мне об этом. Я тоже верю в ангелов и не буду над Тобой смеяться, — поспешил я заверить Ее.

Она улыбнулась мне явно в благодарность за мои слова, ибо несомненно, воспоминание, которое у Нее вырвалось, было для Нее тем сокровищем, которое лучше спрятать, чем наткнуться на небрежное к нему отношение.