Планета обезьян. Истории Запретной зоны (сборник)

– Разве нынешние люди способны построить все это? Покажите мне хотя бы одного человека, который мог бы взять в руки оружие и направить его на обезьяну нужным концом? Если он и догадается нажать на спусковой крючок, то, скорее всего, отстрелит себе ногу или еще что. Нет… человек проделал весь путь до самого дна, до развалин, примитивности и скудоумия.

Данте понимающе кивал. Ему нравилась эта горилла.

– Если человеку когда-либо вздумается вернуть свое наследие, то ему понадобится на это очень много времени, – продолжил Максимус. – А мы ведь следим за ним. Всегда.

– Да, следим, – согласился Данте. – Так где же реальная опасность?

Максимус показал себе за спину – туда, откуда они пришли.

– Она там. Дома. В Скалистом городе, в Нависшем Дереве, на Обезьяньем берегу и в Городе обезьян, и во всех остальных городах и поселениях. Это мы.

– Мы? – переспросил Данте.

– Мы. Не вы со мной. Не гориллы или орангутаны. А шимпанзе и все, во что они верят.

Данте жестом предложил ему пояснить свои взгляды.

– Катон хочет населить этот регион фермерами. Он планирует расширить сельскохозяйственные земли на юг и на восток. Он собирается срубить леса, чтобы превратить их в поля для выпаса коров и овец. Хочет построить плотины, чтобы затопить болота и разводить в прудах рыбу. И откуда он возьмет рабочие руки для всего этого? Я скажу откуда, – Максимус резко хлопнул по ящику рукой, и удар прозвучал, словно ружейный выстрел. – Работать будем мы. Гориллы. Катон отберет у нас ружья и винтовки, как это бывало всегда, и превратит нас в фермеров. Не некоторых из нас, а всех. С тем же успехом он мог бы кастрировать нас… последствия будут теми же. Катон уверен, что мир покорен, что нет больше никаких опасностей, и потому нет необходимости в армии, в ополчении или даже в полиции. Ну да, кое-кому он, возможно, и позволит расхаживать в форме для виду, но это максимум, на что он согласится.

– И вы в самом деле считаете, что все так и будет? – спросил Данте.

– Конечно. И вы тоже так считаете. Шимпанзе размножаются как блохи, и чем больше их, тем меньше нас остается на должностях, связанных с реальной властью. Попомните мои слова, Данте: пусть ситуация в Городе обезьян и кажется иной, пусть Зайус и старшие орангутаны до сих пор там всем заправляют, но долго так не продержится. Интеллектуалы слабы поодиночке, но их так много, черт бы их побрал!

Он едва ли не ткнул указательным пальцем прямо в Данте.

– Считайте, что я вас предупредил. Если численность армии и полиции снизится, а численность шимпанзе возрастет, то как долго, на ваш взгляд, орангутаны продержатся у власти?

– Даже несмотря на то, что мы хранители веры? – спросил Данте, улыбаясь.

– Ха! Вы же знаете, что Катону на это совершенно наплевать. Атеист, будь он неладен! Будь его воля, все церкви были бы давно уже разрушены, а земли переданы свинопасам. Он бы сверг статуи Законодателя и заменил бы их силосными башнями. Мы бы все стали поклоняться новому богу – прогрессу. Назовите меня паникером, Данте. Скажите, что я ошибаюсь.

Данте немного помолчал, стоя у ящика с гранатами.

– Бог есть Бог. Он ревнив и суров в своей справедливости. Таков закон. Это единственный закон, и он позволил нашему народу выжить в темные времена.

Максимус кивнул.

– Это место освящено именем Законодателя, – продолжил священник. – Вся земля между охотничьими угодьями и Пограничной рекой принадлежит церкви. Каждая палка, каждый камень, каждый лист травы. Все это – священная земля. И нас учили, что зло таится за водой, в Запретной зоне. Там зло, а здесь праведность. Так говорят старейшины, и так говорит закон.

Максимус смотрел на него и кивал, не говоря ни слова.

– Но сейчас, когда мы нашли подземное сооружение, наполненное… этим… – продолжил Данте. – Слабые умом и слабые духом могут прийти к умозаключению, что закон ошибается и что церковь лжет. Что мы заблуждаемся в своей вере, потому что существуют доказательства обратного. Доказательства, что зло повсюду. Но я верю в закон, Максимус. Я верю старейшинам, верю в писание Законодателя и во все, что считаю священным. То, что мы нашли, оказалось здесь, потому что сюда его поместил Бог. И если Бог позволил нам найти это, значит, мы должны были это найти.

– Но почему? Зачем подкидывать нам такое искушение?

– Вы считаете это искушением, друг мой? Или же вы откроете сердце и увидите, что Бог указал своему народу путь к очищению и возврату на путь истинный? Вспомните отрывки из свитков Законодателя, повествующие об отделении зерен от плевел или об отделении больной коровы от стада, чтобы болезнь не распространилась и наш род не уменьшился. Нас учили отвергать зараженное мясо оленей, бродящих по Запретной зоне. В этих притчах заложен более глубокий смысл помимо очевидного. Нас учили защищать обезьяний род, отделяя и отбрасывая все нечистое, подобно тому, как хирург отделяет от тела пораженную гангреной ногу.

Данте провел рукой по верхнему краю ящика.

– Катон и его приспешники доведут нас до упадка. Они ослабят обезьян и усилят людей.

Он огляделся по сторонам.