Пловец Снов

Судя по многословности, Борису не хватало подобных разговоров ничуть не меньше, чем Георгию, который, хоть и не мог согласиться, возражать трогательным суждениям старого друга не собирался. Что толку спорить? Это самое бессмысленное занятие на свете. Взрослые люди, сложившиеся члены современного информационного общества, начитанные мириадами мнений и имеющие вдобавок свои собственные, принципиально не могут друг друга переубедить. В наши дни полемика – лишь способ провести время без особого удовольствия. А Георгию хотелось погреться возле уютного камина этой беседы, потому нужно было подкидывать в топку легковоспламеняющиеся дрова сомнений. Кстати, кое-что из сказанного гостем пусть косвенно, но имело отношение к недавнему телефонному разговору.

– Слушай, где Америка, а где мы? – лениво возразил Горенов.

– Поверь, мы там же. У молодёжи сейчас, знаешь, мода на видеоблогеров. Это такие ребята из интернета, каждого из которых знает больше людей, чем всех петербургских писателей вместе взятых. Стоит кому-то из них, например, в компьютерную игру поиграть, пиво выпить или губы накрасить перед камерой, как за день это увидят сотни тысяч человек. Столько читателей, наверное, не существует в природе. Так вот, блогеры думают, будто делают всё что хотят и этим зарабатывают. Они произносят чужие слова: «творчество», «самовыражение»… Вот уж, казалось бы, у кого свобода! Но проблема в том, что они, как и все остальные, не умеют «хотеть». Эти люди, которые действительно могли бы заниматься чем угодно, повально начинают петь, словно инкубаторские. Как правило, именно рэп. Делают одни и те же «форматы». Проблема куда глобальнее, чем может показаться. Вот моралисты заявляют, будто современные люди помешались на деньгах и ничего больше не желают. Так они просто не знают, чего ещё можно желать! Свобода современного человека – только возможность выбрать банк, в котором взять ипотеку или кредит на автомобиль. Мода, а не свобода, стоит во главе угла.

– Грустно это… Читать-то не модно. Как же нам с тобой быть?

– Как раз ты, по-моему, в порядке… – Во имя продолжения беседы Георгий сделал вид, будто не заметил лёгкий укол. – Имеешь в виду, что книги не покупают? Так люди не привыкли платить за буквы. Это можно понять, Достоевский и Толстой доступны им совершенно бесплатно, а современники, как правило, хуже. Если ты не любишь ныне живущего автора лично, то тебе, в сущности, всё равно, помрёт он от голода или нет. А если помрёт, на его место сразу придёт другой. Такая уж у нас страна. Без текстов читатель никак не останется. Предложение слишком сильно превышает спрос. А мы всё предлагаем и предлагаем…

Горенову не приходило это в голову. А что, если и правда Россия литературоцентрична с позиций авторов, которых действительно немало, но это ничего не значит в смысле читателей. Просто такое государство, по улицам которого расхаживает куда больше вымышленных людей, чем количество реальных человек, готовых о них узнать. Многонациональная страна, где два крупнейших этноса – граждане настоящие и выдуманные.

Не так давно Георгию в руки попалась статья про закрытие одного легендарного музыкального магазина в Голландии. Заведение снабжало жителей Амстердама инструментами почти целый век, а теперь его хозяин сетовал, что времена изменились, «всего четыре процента населения страны сочиняют музыку». Ни черта себе «всего»! Для крошечных Нидерландов – Горенов проверил – это семьсот тысяч человек! Ещё раз: семьсот тысяч композиторов того или иного уровня. Ясно, что подавляющее большинство – любители, но всё равно. Чем, спрашивается, это не «золотой век» культуры? А если в России «всего» четыре процента писателей, то сколько будет?.. Целый Петербург! Примерно пять миллионов! Огромный город, в котором нет ни одного книгочея, только авторы, иногда перелистывающие сочинения друг друга.

– Чтобы получать удовольствие от книг, – продолжал Борис, – нужно обязательно любить людей и интересоваться ими. Настоящему страстному читателю должно быть дело не просто до какого-то встречного, ему должен быть интересен даже тот, кого он никогда не видел и не увидит. Настолько посторонний, что, быть может, и не существовавший вовсе, чуждый самой реальности. Тот, кто промчался в сознании автора – другого незнакомца – и там немного наследил. Банальным христианским «любить ближнего» здесь не обойдёшься. Тут нужно любить бесконечно далёкого. Я всякий раз думаю, что чтение – это вид молитвы. Точнее не так… Не общение с Богом, а разговор в его присутствии.