По следам прошлого

— Асфирель.

— Мы предоставим вам комнату для отдыха. Пищу, кров, чистую одежду — все необходимое.

— Деньги? — Линсира склонила голову к плечу.

— Не нужно. Я умею зарабатывать.

— Вы можете остаться у нас столько, сколько захотите, — оставался учтивым Эриэль.

— Спасибо. — Я тоже поднялась и подошла к столу. — Мне бы привести себя в порядок, поесть, и я уйду. И одежду… раз уж предлагаете. — Спохватилась, добавляя поспешно: — Не обязательно дорогую. Добротную бы и практичную. Пойдет и с чужого плеча.

— Куда планир-руете отправиться? — Рувен остановился.

Я попятилась, сжимая кулаки.

— Не скажете? — удивился эльф.

— Чем хотите заниматься, Асфирель? — попытался разузнать Линсар.

— Жить.

Мудрецы переглянулись и с пониманием закивали. Рассказывать о своих планах не хотелось никому. Просить у них защиты от Дарока тоже. Сила Вестницы покинула меня с последней вестью, сказанной адресатам. Теперь им предстоит как-то помочь Десиену и подготовить население к переменам. И я помню с прошлой жизни, что мудрецы не бессмертны. Кхангатор сумел убить их, значит, с ними тем более расправится Дарок. Но теперь у меня хотя бы появился шанс, что если он и поймает меня, то не сумеет убедиться, что я Вестница.

Меня отвели в купальню, расположенную в подвалах дома мудрецов, где позволили и отмокнуть вдоволь, и просохнуть в тепле. На скамье меня ждали новенькие и хорошие сапоги, штаны, рубаха, куртка и даже плащ. Я оделась, удивляясь, что все село так, будто шили на меня. Нацепила ножны с кинжалом. Срезала лоскут ткани со старой рубахи и, собрав подсохшие волосы в косу, перевязала ее.

В огромной столовой было пусто, пахло вкусно сдобой. За длинным столом одно место было заставлено тарелками с едой. Грибной суп, тушеное мясо, вареные яйца, каша, пироги, булочки, кувшин с молоком, полные соусницы… Я переводила взгляд от одного к другому, усаживаясь на скамью и не зная, за что хвататься. Но как бы ни ощущался голод, съев тарелку супа и одно яйцо, я наелась.

В дорогу мне предложили собрать еду, и я не отказалась. Забрав маленький сверток, покинула дом мудрецов. Сбежала по широким ступеням, разглядывая небо. До заката оставалась пара шагов Солнце. Я подошла к карте Фадрагоса и стала прикидывать маршрут.

Кейел

В городе с самого утра везде чудилась она. В каждой темноволосой девушке, в каждом быстром движении, которое я ловил краем глаза. Куда бы я ни отправился, везде высматривал тонкую фигурку в толпе. Поэтому из Обители гильдий хотелось убраться как можно скорее. Поэтому радовало и злило одновременно, что у Лери светлые волосы, а в Солнечной вовсе нет девушек, которые могли бы напомнить о той, кого стоит забыть раз и навсегда.

Елрех проговаривала перед тем, как мы вошли в священное кольцо, укрытое в сокровищнице, что по возвращению навестит дом своей гильдии. Сказала мимолетно, чтобы я подошел к нему к середине пути Солнца и забрал свою долю. Тогда я подумал, что перебьюсь. Был слишком зол после пережитого, да и в голове с трудом укладывались две жизни.

Вольный я или простак-деревенщина? Я задавал себе этот вопрос перед рассветом, когда проснулся от внезапного кошмара. Снилась смесь ереси. На берегу реки горел большой костер, а вокруг столпились сельчане. Отец расхаживал с Сердцем времени в руках и радовал присутствующих громкими речами. Среди них была и она. В конце, когда Сердце времени было выброшено в костер, и его пламя загорелось синим, именно ей доверили главную роль ритуала очищения от скверны. Темные глаза выворачивали душу, глядя в мои глаза, а руки, умеющие ласкать, как никакие другие не могут, толкнули меня в костер.

Кошмар не понравился. От него бросало в холодный пот, отчего вымокла подушка и простынь. Он же и напомнил, почему я боялся использовать Слезу Луны. Стал ли я хуже после того, как вспомнил все? Изменился ли?

В предрассветном сумраке я вытягивал перед собой руку и рассматривал ее. Я это я. Какой был, таким и остался. Изменений я в себе не замечал, будто не способен был увидеть, ведь они наверняка должны были быть.

Утром за завтраком, считая монеты, оставшиеся в похудевшем кошеле, понял, что отказываться от предложения милой фангры глупо.

Завтрак приносила Алийка. Поставила тарелку небрежно и кружкой о стол грохнула так, что разлила отвар. Я попросил у нее прощения. Она покраснела, фыркнула, обозвала тварью бессердечной и ушла, едва не рыдая.

К обеду я о ней забыл. Не смог бы запомнить, видя в каждой темноволосой девчонке ту, от которой ныло сердце. К обеду я изрядно устал от манящих миражей и постарался не обращать на них внимания. Да и дел хватало.

Я прошелся по знакомым злачным местам, сравнивая собственные знания с реальностью. Видел тех, кого не прочь был бы убить, ведь у каждого из них зуб на меня. Приходилось одергивать себя. Они меня не помнят. Старые обиды и недопонимания остались в прошлом.

В каком прошлом?