Победить Викторию

— Я не стала с ней разговаривать, потому что до этого поговорила.

— Когда это? Ольга сказала, что ты отказывалась с ней видеться.

— Я рассказывала тебе, что она пропала на пару недель после того, как ушла от папы. С твоим отцом отдыхать отправилась. А потом сама мне позвонила. Я, кажется, упоминала об этом.

— И?

— Мы поругались, — коротко поясняю я. — Оказывается, я никогда ее не понимала и не была нормальной дочерью. А она не чувствовала моей любви. Потому что для меня всегда был, есть и будет только папа. И что такая дочь ей не нужна. И вообще она счастлива, что мы с папой больше не ее семья. Не хочет нас больше никогда видеть.

— Че? — Морозов даже колбасу обратно на тарелку положил. — Да она с ума сходила, что ты ее видеть отказываешься! Отец на стенку тогда лез. Они, кстати, послезавтра приезжают, отец вечером звонил, мы как раз… в душ собирались.

— Ну значит, увидимся. — Киваю Морозову, но мысли снова возвращаются к тому телефонному звонку. — Она словно сдерживалась все эти годы, а потом прорвало. Ненадолго, правда, буквально на пару минут, но ее несло. Потом сама себя оборвала и затараторила, что это все не так, что она просто перенервничала. Я не стала тогда с ней больше разговаривать. Но об этом разговоре даже папа не в курсе. Только ты теперь.

— Когда это было?

— Летом. Поэтому, когда в сентябре ты отправил меня к ней, я тебя возненавидела. Скажу честно.

Он молчит, обдумывает мои слова. А я не то чтобы жалею, что рассказала про маму, но чувствую, что все-таки не вовремя. Что внутри поднимается раздражение, неприятие того, что сегодня, в нашу первую ночь мы снова говорим о наших родителях. Я отныне не хочу этого. Есть только Саша и я. И больше никого. Мы пара, а не сводные брат и сестра. Я люблю его и знаю, что как минимум очень сильно ему нравлюсь. Некоторые вещи невозможно подделать. Этот вечер начинался как самый удивительный, до сих пор в ушах слышу собственные стоны и, глядя на полуголого Морозова, хочу послать все секреты куда-нибудь очень далеко. А если что вскроется, буду разбираться по ходу дела. Но постоянное обмусоливание наших с мамой отношений надо заканчивать. Давно решила ведь.

Поэтому просто снимаю с себя его футболку, бросаю на спинку стула и сажусь к нему на колени.

— И долго я была не в твоем вкусе?

Читаю ответ в его глазах, и мне нравится то, что я вижу. И что чувствую — тоже. Его рука гладит мое бедро, а губы оставляют волнующую дорожку из поцелуев на плече.

— Пошли обратно в постель, — командует он и неожиданно подхватывает меня на руки. — Завтра утром все уберем!

Да уж, убирать придется капитально. Это моя последняя приземленная мысль в эту ночь.

Потому что дальше снова сказка, снова полет и Морозов, который до рассвета успешно исправляет все свои косяки. Очень успешно.

Так успешно, что я просто отказываюсь просыпаться. Слух улавливает какой-то шум в квартире, но мне плевать. Обнимаю горячего Морозова, поудобнее устраиваюсь на его плече. Бедром чувствую его эрекцию. Пожалуй, надо сменить ему прозвище на более неприличное, чем бугай. Это мысль или сон? Неважно, главное, что так хорошо. Отличный день, отличное Рождество. Никогда такого не было. Абсолютное счастье.

Он сопит мне в плечо. От его горячего дыхания по телу пробегает дрожь. Я сама еще не до конца проснулась, прижимаюсь к нему грудью, так что пришла его очередь вздрагивать. Сам не дал мне одеться утром. Тянет меня к себе и лишь сейчас открывает глаза. Ловлю его первую очень сонную улыбку. Наше первое с ним… нет, не утро. Наш первый день. Интересно, сколько времени?

Поворачиваю голову и… утыкаюсь взглядом в чьи-то ботинки.

— А-а-а! — Я взвилась, как кошка, наверное, заставив подскочить и голого Морозова. Зато сон мгновенно слетает с меня. С Саши тоже.

— Пап? Привет! — произносит он в сторону, и я с ужасом окончательно понимаю, что мы не одни здесь. Вот совсем нет!

— Привет, сын. Здравствуй, Виктория. Мы, я вижу, не вовремя.

Константин Морозов. Собственной персоной. Смотрит прямо на нас, голых, запутавшихся в одеяле и едва проснувшихся.

А чуть дальше в распахнутом пальто стоит мама. Прямо перед ней на полу ярким пятном полыхают мои кружевные трусы. Те самые, которые ночью с меня стянул Морозов и бросил куда-то. Собственно, теперь всем видно, куда именно.

— Мам?

Она явно в шоке, обводит глазами студию и хмурится. Похоже, в себя начинает приходить.

— С Рождеством, Вика! — говорит она холодно. — Мы в последний момент перенесли дату вылета, чтобы… уже не важно. Что здесь происходит?

— А тебе непонятно? — усмехается ее муж. Нет, не просто ее муж, а папа моего парня.

— Одеться дайте! — Слышу, наконец, голос Саши. — Всех с Рождеством!

Глава 62

Вот блять! Как в кино подростковом! Только нам не по семнадцать. Они могли бы молча свалить, а не стоять тут с кислым видом.

— Мы с Ольгой будем ждать вас в ресторане, на первом этаже. Пообедаем вместе. А вы позавтракаете. — Хоть что-то.

Она напряжена, как струна. Сидит на кровати, прижав к груди одеяло, вцепилась в него и не отпускает. Даже когда родители, наконец, ушли, не сразу очнулась.