Под крылом Ангела

— Восставший из ада-2, — прокомментировал Чувалов. — Ну что, уроды, завтра вас обоих в расход пущу! И найму себе трезвенников!

— Шеф, босс, партайгеноссе, отец родной, прости! — замямлили Снегурки и повалились Чувалову в ноги.

— А ну пшли вон, — брезгливо приказал он. — Завтра будем разбираться.

Понурые Митя и Витя удалились, храня скорбное молчание.

— Ну, вот так: остался без любовницы, охраны, оружия и смысла жизни! — грустно констатировал Чувалов.

Невеселые жизненные итоги он почему-то решил подбить под Эвору — снова включил проигрыватель и под знойные островитянские напевы, обхватив буйную голову руками, закручинился.

Семен тяжело вздыхал и бросал на Соню такие горячие, проникновенные взгляды, что та зарделась.

Непонятно, какие мысли и настроения навевали Чувалову песни Сезарии, но только он вдруг ни с того ни с сего выдал:

— Ох, и дуры вы, бабы!

Бася вяло поинтересовалось, кого конкретно из баб он имеет в виду. Оказалось — ее.

— Это почему же?

— Да потому, что не сумела распознать дешевку! — усмехнулся Чувалов. — Вот от тебя, Ивановна, не ожидал! С кем ты связалась? Ведь этот актеришка весь из себя фальшивый! Тьфу, а не человек!

Басе стало неудобно и даже стыдно. Чтобы скрыть смущение, она холодно ответила:

— Что поделаешь, Семен, где в наше время взять настоящего мужчину?

— Дак вот он! — Чувалов указал на Ивана.

Бася смутилась.

— Точно тебе говорю, Ивановна, — продолжал Чувалов, — присмотрись к нему, — и сказал фразу, которая Басю изрядно озадачила: — Понастоящее актеришки будет!

Она промолчала.

— Кстати, Ваня, верни пистолет! — попросил Чувалов.

— Без дураков? — уточнил Иван и после минутного раздумья протянул Семену его оружие.

— Зря вы это, — тихо сказала Барбара. — Кто его знает…

Чувалов положил пистолет в карман и обратился к Соне:

— Ну и что мне теперь прикажешь делать, дорогуша? И так, и этак пытался тебя вернуть, и по-хорошему, и с угрозами — все без толку! Что ж теперь?

— Да, что теперь? — усмехнулась Соня. — Опять будешь угрожать? А на меня теперь твои угрозы не действуют! Надоело! И вообще, Семен, знай, я тебя никогда не любила!

А вот это было жестоко.

Раздался рев раненого зверя. Чувалов зашатался, как от выстрела.

— Не любила?! Ну, тогда мне совсем ничего не надо!

Бездна чуваловского отчаяния произвела на Соню сильное впечатление, и она запричитала:

— Ах ты бедный мой, нехороший мальчик, хулиган! — И в обход всякой логики уселась на колени к нехорошему мальчику и хулигану.

Бася аж взвилась, когда это увидела:

— Да в своем ли ты уме, подруга, что так быстро от своих решений отказываешься, уже готова все забыть и пойти на попятную, вернуться к мучителю?

Соня застенчиво так ответила:

— Готова…

Бася вне себя от гнева, заорала:

— Не пущу! Для того ли я столько мучилась и Новый год себе испоганила, чтобы ты сейчас за ним побежала, задрав хвост! И вот с этим… ты готова прожить жизнь?

Чувалов сдержанно, но мрачно заметил:

— Зачем же так? Я вполне поддаюсь дрессировке и даже вот, пожалуйста, готов работать над собой. Не надо меня так сразу записывать в безнадежные, — и проникновенно-нежно добавил, обращаясь к Соне: — Ты скажи, каким надо — я стану!

Соня расплакалась, повторяя:

— Это любовь! Это любовь!

И что оставалось Барбаре? Только смириться.

— Ну и идите. Черт с вами!

На прощание Чувалов попросил подарить ему диск с песнями бабы, «что берет за душу».

Бася молча протянула ему диск Эворы.

Глава 18 УЛЫБКА АНГЕЛА

Странная воцарилась тишина… Такая, какую можно ощутить-представить лишь после безумной ночи, до краев наполненной событиями и людьми… А потом все ушли и стало тихо-тихо…

У Баси было ощущение, словно ее контузили.

Ага, контуженая, или, как говорят, стукнутая. В голове — полный бенц, все смешалось. Кажется, за эту ночь она прожила целую жизнь, а на то, чтобы осмыслить произошедшее и со всем разобраться, уж точно понадобится, как говорят в футболе, «дополнительное время».

Вот ведь какой форменный фокус произошел этой ночью — будто где-то в сложных механизмах Вселенной сломалась пружинка или винтик, и все вдруг закрутилось с такой бешеной скоростью, что просто страшно.

Вот — в метре от нее мужчина, с которым она знакома каких-то несколько часов! А у нее ощущение, что они знают друг друга давным-давно и ему известны все ее секреты. Ничего удивительного — на его глазах она сегодня страдала, любила и разлюбила (вот оно, то самое слово!), а такие вещи сближают людей.

Молчит, улыбается — не мужчина, а сущая прелесть. Откуда он вообще взялся такой? И почему не уходит?

— Все ушли… Безумная ночь заканчивается. А вы почему остались? — спросила она.

Иван с улыбкой поинтересовался, хочет ли она, чтобы он ушел. Как ей показалось, это прозвучало с какой-то странной интонацией.

Она тут же поспешила заверить, что нет, не хочет: