Под сенью исполинов. Том II

— Восьмой… он смертник… Единобожцы заминировали… проход за ним… Обложили таким… количеством взрывчатки… что хватит… на всю пещеру… И привлекают внимание… чтобы взрывать… не впустую… Но я знаю… как обойти…

— Ты их видел?

Что-то неуловимо менялось и перестраивалось. Как химерический кубик Рубика, грани которого, как ни крути, окрашиваются в заданный цвет, ситуация представлялась с единственно возможным решением. Иван хотел найти Викторию. Для этого он здесь - вытащить девушку во что бы то ни стало и заткнуть этим голодную пасть совести. Без оглядки на собственную жизнь, Роман это прекрасно понимал. И означало это, что вместе они были бы ровно до тех пор, пока их пути не разошлись чисто физически. Рано или поздно на какой-нибудь развилке он бы всё равно пошёл в другую сторону.

— С тобой… мне не нужно… прикрываться женщиной… Слово откроет… тебе вход… в Храм… Откроет ведь?..

Этот вопрос пыльный полумрак проглотил уже безвозвратно. Мысли неслись гуртом, гвалтом. Роман молчал. Окружающий мир терял незыблемость - то ли для него лично, то ли это та самая вибрация теперь стирала чёткие грани всего подряд.

Уверенности больше не было ни в чём. Зато целым роем кружили ответы на незаданные вопросы: вот почему он чувствовал Ольгу рядом, вот почему она не послала импульса, хотя, ещё полчаса назад был уверен Роман, дралась бы и цеплялась за любую возможность.

Вот почему Ординатор перечислил её. Но…

Какого чёрта мимики принимали её облик?!.

— Мимо снайпера… смогу пройти… только я… Да и… обезвредить взрывчатку… тоже смогу… только я один… Без меня… тебе не догнать… единобожцев… А ты ведь… хочешь их… догнать…

— Как она могла меня… предать...

Это произнёс не Роман. Холодная змея, даром что язык раздвоенный, говорила теперь за него. Змея обвила его кольцами, запутала в себе и вовсю хозяйничала. А он и не сопротивлялся - не хотел. Он вообще больше ничего не хотел. Разве что…

— Я убью их всех.

— Ты… удивляешься… предательству женщины… - усмехнулся Иконников. - Но хуже, когда… сын убивает… отца…

— В смысле?

— Я был… рядом… Видел их… и слышал все… разговоры… Зачем по-твоему… сын… выстрелил в спину… отцу?.. Они там все… Иуды…

Вот чьё имя хотел назвать начлаб. Единобожцев в Храм действительно вёл Корстнев. Но не Константин.

А Алексей.

Глава 26. Вопрос веры

— Стой!

Роберт отдёрнул руку, почти уже коснувшуюся приплюснутого голубого полукруга, похожего на прибрежную гальку. Обернулся, но Вика лишь растерянно-непонимающе таращилась на него. Так, будто вокруг них быстро сужалось кольцо голодных волков, а он вдруг решил прикорнуть под молоденькой пихточкой. Это не она окликнула его.

Якут сглотнул и поморщился. Вкусы мира усиливались, мешались в диком, буйном коктейле. Почему - он не знал. Не хотел. Не было сил даже осмотреться, страх перед пробуждающимся голодом рывком развернул его лицо к частице Инкунабулы - бери!

— Стой… - повторил голос, и Роберт понял, что слышит его изнутри самого себя. Он сочился откуда-то между чернотой пролома и неуклонно растущей тушей голода. Как ручеёк. Как холодный живительный родник посреди душной, переполненной надоедливым гнусом тайги.

— Не касайся, - настаивала интуиция. Роберт заскулил, но руку отнял и на этот раз.

Вика позади размашисто жестикулировала - он не оборачивался. Всё его внимание было поглощено с одной стороны божественной частицей, желанием вобрать её, впитать и на время растворить в себе, а с другой - внутренним голосом, который безжалостной плетью хлестал по дрожащим рукам.

Роберт плюхнулся на землю, обхватил голову и взвыл. Вика оказалась напротив - покалеченная, острая вся и злая. Взъерошенная и почему-то мокрая, как помойная крыса. Точно вдруг лишившись кислорода, она беззвучно раскрывала рот, а в глаза смотрела изумлённо-вопросительно. Что-то спрашивала и надеялась, глупая, на ответ. Как если бы не могла понять какой-то очевидной вещи, для Роберта простенькой и ясной.

Ему хотелось влезть руками себе в голову, нащупать там источник голоса и выдрать его к чёртовой бабушке. Потому как не послушаться его он не мог - знал, чем это оборачивается. Но голод…

Зверь ведь ещё не проснулся даже. Одно только воспоминание о том, как это - слепо тащиться на свет пустой оболочкой, заставляло Роберта сжиматься внутренне, вынуждало тянуться к плоскому полукругу, чтобы заранее задобрить медленно просыпающегося монстра. Жить, несмотря не на что, он хотел. Он хотел быть. Мыслить.

Но лучше смерть, чем пустое существование.

— Оберни частицу тканью и положи в сумку Виктории. Не касайся!..

Удивительно, но голос интуиции был всё же сильней. И - какого лешего он это отметил?! - гораздо приятней бесполого голоса предателя-Ординатора, потому как чудился женским, хоть и грубым. Роберт потянулся к разинувшей рот девушке, сдёрнул с её плеча сумку, в которой когда-то были грибы, и поднялся. Он словно сквозь трубу смотрел. Как если бы вдруг отключилось периферийное зрение.

— …жно спе… ему ты не… ня?.. - долетали обрывки фраз вперемежку с чем-то ещё. Чем - Роберт понять не мог.