Под сенью исполинов

Когда в медблок вошла Рената, Александр Александрович быстро накинул простыню обратно.

Рената мимоходом глянула на показатели тяжёлого пациента, коснулась панели рядом с ним, помрачнела. Саныч еле сдержался от возгласа – как же она постарела! Неужто он столько времени провёл на зелёной кухне?!

Нет… показалось.

– Как вы себя ч-чувствуете? – Рената приблизилась, вынула из нагрудного кармана медицинский фонарик, ловко приподняла одно веко, затем другое, проверив реакцию зрачков.

– Размазан, как каракатица о палубу… – отозвался Александр Александрович. – От наркоза снится всякая дребедень…

– От наркоза? – она убрала фонарик и как-то странно, задумчиво добавила: – Н-да... Вернее в-всего…

Через пару часов Рената вернулась уже с Романом. Проходя мимо реаниматора, он покосился на него, будто там лежал не кто-то из космопроходцев, а прикорнул невесть откуда взявшийся пришелец. Рома сел на край кушетки, крепко пожал другу руку. Улыбнулся, сощурившись как старый ободранный лис. Обычно это значило, что готов очередной подкол на тему игромании.

Но Роману было не до шуток. Первая же новость была крайне невесёлой.

– Совсем нет? – Саныч очень постарался, чтобы голос его не предал.

– Неостерон из челнока почти на нуле. А тут его и не было. Карина не одного тебя сцапала, Саныч. Наших предшественников она знатно проредила…

Саныч зажмурился от разобравшего его натужного смеха. Бывшую жену Романа он знал хорошо.

– Карина?.. Карина?!. Ты так её назвал?!. Ну ты!..

Роман запоздало, невесело хохотнул. Ну вот, оценили…

– В общем, – Рената перевела внимание на себя, – если не найти н-неостерон, придётся ампутировать ногу выше колена. Подождите, Александр Александрович, – опередила она приподнявшегося было Саныча, – дослушайте с-сначала! Ошибкой было решение Виктории транспортировать вас в с-состоянии медикаментозного сна. Признаю: тут и моя вина. Теперь мы вынуждены б-будем ждать, наблюдать вас. Несколько дней – пять, десять… Зависит от того, как быстро организм в-выведет остаточные соединения анестетиков. После можно будет приступать к операции и вводить вас под н-новый наркоз.

Саныч поочерёдно глянул на обоих. Вздохнул и потёр щетинистое лицо сухими ладонями. Перед глазами вдруг мелькнуло нечто: Вандал, изо рта которого торчат длинные усы вериго…

– Без общего наркоза бы…

– Я могла бы п-подвергнуть вас эпидуральной анестезии, через катетер в спинной мозг… Вы бы не чувствовали ничего ниже пояса, но находились в сознании. И не пришлось бы воздействовать на м-мозг…

– Но?..

– Подстрелили Ганича. Теперь он «возлежит на алебастровом коне»! – процитировал популярную среди космопроходцев песню Роман и цыкнул воздухом сквозь зубы.

Санычу рассказали обо всём, что случилось за время его пребывания на зелёной кухне. Вкратце, только суть. Роман начал с трупов, заседавших за круглым столом модульной столовой, а закончил недавним боем в лесу, где ему и Бёрду на выручку неожиданно пришёл синтетик, а также исчезновением двоих – Вики и Роберта. Саныч слушал не перебивая, хоть и было ему что сказать. То и дело взгляд его тускнел, он проваливался куда-то внутрь себя. Но едва Роман упомянул настоящую фамилию Ганича, он встрепенулся.

Рената внезапно поднялась. Импульс пришёл от Бурова: зачем-то потребовалось присутствие психосервера в кубрике Кислых. Она вышла.

– Ром, давай так: ты мне веришь?

– О, я гляжу ты от наркоза-то не отошёл!

– Я серьёзно, – кашлянул Саныч, чуть посомневавшись – продолжать ли. – Веришь?..

– После всего я верю только себе и бесполому в своей башке! – рассмеялся Роман.

– Ладно, неважно. Слушай. Ты же знаешь, что я игрок. Да помолчи! – прервал он раскрывшего было рот друга. – В молодости у меня был единодумец…

– Да вас, единодумцев, весь виртнет…

– Мы прописали концепцию игры для Реконструктора. От начала до конца, в мельчайших деталях. Вдвоём, – игнорируя незлые каламбурчики Ромы, выдававшие его напряжение, продолжал Александр Александрович. – Но игра не вышла в виртнет. Так получилось, что я забросил наработки. А через несколько лет, перед самой войной, наткнулся, представляешь, на неё, уже реализованную! Кто-то спёр наработки. И довёл их до ума.

– Зачем мне это знать?

– Карина, как ты её назвал, родилась на бумаге в душной двушке в центре Киева, Рома. Она вот этой рукою сделанная!

– Слушай…

– Нет, это ты слушай! – надавил Саныч. – Я не знаю какого хрена, но выдуманная нами тварь тут! На Ясной!

– Ты понимаешь, как это звучит?..

– Я понимаю, как это звучит, и, прошу тебя, засунь свой язык в задницу! Я отошёл от наркоза, твою мать!!

– Ладно, – Роман поднялся, выдохнул. – Ты давай отдохни ещё. Полежи, поспи. Я зайду позже. Лады?

Переборка чуть прихрустнула за ним. Стало тихо. Только реаниматор наполнял медблок волнообразным гулом, вскармливая резонирующую тревогу… Саныч не хотел думать, как такое вообще возможно. Он был уверен: вериго – хозяйка заброшенных тоннелей, ужас испанских горняков – на Ясной! Как бы это ни звучало.

***