Под свист пуль [litres]

Картина была величественной. Настя, вышедшая после дежурства на улицу, залюбовалась ею. До приезда на Кавказ она никогда не видела гор, разве что на картинках. Она родилась и выросла в подмосковной деревушке со старинным названием Горбенко. Ее родной стихией был лес. Она могла бродить по нему часами, собирая грибы и ягоды там, где другие проходили мимо, ничего не замечая. Отца у нее не было; точнее, она его не знала. Соседи же про него со смехом говорили: «Был да сплыл». Мать часто болела, и Насте приходилось помогать ей по хозяйству, а после семилетки пойти работать. Она неплохо готовила и устроилась в столовую пограничного училища сперва посудомойкой, а потом и поварихой.

Тут-то она и повстречала свою судьбу — Гришуню Найденыша. В конце первого курса он сделал ей официальное предложение. Они решили, что как только он закончит учебу, сыграют свадьбу. Но этого срока не выдержали. На последнем курсе стали мужем и женой с благословления матери и замполита Гришуниной роты. По его же совету она пошла на курсы радистов при училище, чтобы быть и на заставе мужу полезной, да и определенный доход в семейный бюджет пополнить. Постепенно Настя так увлеклась радиоделом, что стала первоклассным специалистом, и ей присвоил звание сержанта.

Постояв минут двадцать и полюбовавшись открывавшейся ей панорамой звезд, Настя неторопливо двинулась к землянке, где они жили с Гришуней. Оборудована она была добротно и по их вкусу. Внутри Настя сама все сделала: настелила доски вроде полов, покрыла их старенькими ковриками, добыла атласное покрывало на койку и бархатную скатерть на стол. Жилище приобрело вполне комфортабельный вид.

Настя знала, что за глаза ее, толстушку, зовут «пуговицей», но не обижалась. Когда случайно слышала свое прозвище, смеялась вместе с тем, кто так ее называл, неизменно добавляя: «Назови хоть горшком, только в печь не ставь».

Небо над горизонтом чуть посветлело, и с вершин пополз предутренний туман. Начиналось самое отвратительное для пограничников время. Видимость в этот период быстро и основательно портилась, а чуть позже могла и совсем исчезнуть. Ведь застава стоит более чем в двух тысячах метров над уровнем моря, ее запросто накрывают такие плотные облака, что в двух-трех метрах уже ничего не разглядишь. Настя не любила этих ужасных мутно-молочных туманов. Дело в том, что ими умело пользовались боевики, проскальзывая по тайным, только им известным тропам через границу, и Гришуня всегда нервничал, когда наступали такие моменты. В таких случаях он непременно сам выходил на проверку нарядов, высылал дополнительные поисковые группы. На заставе его трудно было поймать.

В землянке было чисто и уютно. Над кроватью висел коврик с лебедями — наследство матери, которую они похоронили полгода назад. Гришуня очень переживал ее смерть. С горечью говорил: «Был у нас вместо четырех хоть один родитель, а теперь и его нет».

Настя согрела и выпила чаю и начала уже было раздеваться, чтобы опять лечь спать, как вдруг где-то далеко в горах бухнул выстрел. Явно из американской винтовки повышенного калибра. За годы жизни на границе Настя научилась по звуку определять тип оружия. Сердце ее дрогнуло. Выстрел означал одно: что-то случилось! И как бы подтверждая ее опасения, протарахтела короткая автоматная очередь. Теперь уж сомнений не оставалось: произошло что-то серьезное. Надо было бежать на заставу и занимать свое место по боевому расписанию.

Она быстро оделась и выбежала из землянки. Туман стоял по-прежнему плотной стеной. Некоторое время было тихо. Настя успела добежать до заставы, и тут тишину гор снова вспороли выстрелы, теперь уже явно ближе.

На заставе царила суматоха. Заспанные солдаты, на бегу застегивая обмундирование, разбирали автоматы и гранаты из оружейной комнаты и выбегали на улицу строиться. Всем командовал старшина — низенький юркий прапорщик с суровым, изрядно поклеванным оспинами лицом и зычным голосом. Капитана Найденыша, как всегда в это время, на заставе не было: проверял посты. Его заместитель еще догуливал отпуск.

— Старшина! — крикнула Настя прапорщику. — Немедленно передайте в комендатуру, что на участке нашей заставы прорываются боевики. Количество их неизвестно. Но пусть шлют подкрепление на всякий случай.

Пулеметчики, таща на руках нелегкое оружие и коробки с лентами патронов, уже бежали на фланги, где у них были заранее оборудованы позиции для стрельбы.

Настя заскочила в радийную комнату и сразу вызвала комендатуру. К аппарату подошел сам майор Гокошвили, разбуженный очевидно выстрелами, далеко разносившимися в горах.

— Слышу, слышу, что у вас делается, — сказал он и, выслушав ее короткий доклад, спросил, где капитан Найденыш. — Услышав ответ, крякнул: — Не вовремя… Подмога придет. Поднял уже резервную заставу. Но до вас быстро не доберешься. Держитесь! Так и передай старшине заставы, раз он там у вас пока за главного. Появится Найденыш, пусть немедленно свяжется со мной. В отряд я сам доложу. Все! Конец связи.