Подселенец

Продрав поутру глаза от петушиного крика пионерского горна (традиция, блин), Пашка неловко ополоснул морду лица в умывальнике и направился проверить, как там родной отряд пробуждается. Лёгкое похмелье после ночной пьянки всё же давало о себе знать, но не брутально: через полчасика рассосётся, только поесть надо и полежать чутка.

Краем глаза заметил непривычное проблесково-синее мерцание у главных лагерных ворот. Интересно-интересно, пойдём-ка поглядим.

Под большой, сработанной из нержавейки и синего оргстекла вывеской над воротами "Оздоровительный детский центр "ДРУЖБА"" понуро притулился стандартный болотно-синий ментовский уазик-"буханка" с работающим маячком. Около него три сержанта и один старлей (все в полной сбруе и с "акээсами") тихо матерились друг на друга, курили "Приму" и старались продрать слипающиеся глаза.

В старлее Пашка с некоторой даже радостью узнал одноклассника Димку Рябушкина. С другой стороны, чему тут удивляться, Петров — город маленький, если в нору свою не забиваться, почти всех в лицо знаешь.

— Димыч, привет, — радостно поприветствовал он старого знакомого. — Чего к нам-то пожаловал? Отдохнуть? Или случилось чего?

Конопатая морда Рябушкина тоже расцвела в улыбке, но как-то кисло:

— Здорово, Паш, — почему-то Волохов понял, что Димке не до смеха. — Я и рад бы на отдых, но… Случилось, а как же не случиться? У вас тут, кстати, нормально всё?

Пашка недоумённо оглянулся:

— Да вроде… А чё за проблемы-то, может, пояснишь?

Рябушкин состроил морду ещё более запорную.

— Не надо бы до распоряжения, конечно, ну да чёрт с ним… — он тоскливо поглядел на маячивший рядом ларёк с соблазнительно блестящей за витриной винно-водочной продукцией. — Тут дело такое: зека беглого ловим. Особо опасного. Вам потом на собрании сообщат, а пока мы уж тут покантуемся, на свежем, так сказать, воздухе. Слушай, — он понизил голос, — эти-то коммерсанты когда обычно-то открываются, а? — он кивнул фуражкой в сторону ларька.

* * *

Серёге Горюнову по жизни никогда особо не везло. Начиная с рождения. Ибо появился на свет он не в семье министра или функционера какого, даже к торговле его родители никакого отношения не имели. Батя — токарь в инструментальном, мать — табельщица там же. Нет, нормальная семья, конечно, но и не высший уровень, даже по непритязательным петровским меркам. Днём работа, вечером пьянка. Только со временем пьянок-то побольше работы стало. А количество, как нас классики марксизма учат, непременно в качество перерастает. Ну и переросло один раз окончательно: зашиб по дури Серёгин папка Серёгину мамку утюгом. Сразу и наглухо. Сам же милицию вызвал, сам же с ними и уехал. И сгинул где-то в лагерях.

Остался Серёга исключительно на бабкином попечении… А со старухи какой спрос? Ладно, если покормить не забывала, хотя и такое случалось. Ей бы за собой уследить, а не то чтобы за внуком. Так что с малолетства стали Серёгиной семьёй друзья-товарищи, улица-мама и папаша-беспредел. Учителя на него тоже махнули рукой — не справлялись: было в глазах молодого зверька что-то такое, что заставляло вчерашних выпускниц педучилища судорожно сводить колени, а матёрых заслуженных учителей непроизвольно сжимать кулаки.

На первую ходку Серёга ещё в пятнадцать лет отправился. В автобусе его тогда взяли на кармане. Ну и правильно: не умеешь воровать — не берись, тем более с такими-то ручищами. Удивительно, что вообще в карман влезть ухитрился… По большому-то счёту можно было бы дело на тормозах спустить, тем более что первоход, да и сумма в кошельке была копеечная, но не спустили. Достал к тому времени Серёга уже всю детскую комнату милиции в полном составе.

Вернулся через два года. И уже не зверьком — зверем. "Малолетка" — это вам не ПТУ и не пионерлагерь, там воспитатели и правила пожёстче. И Серёга тоже очерствел. Бабка к тому времени уже дуба дала, так что остался Серёга совсем один на белом свете. Не считая братанов, конечно, которые всегда помочь рады.

Но фатальное Серёгино невезение и тут не отставало: через полгода снова на нары загремел, уже на "взросляк". Но по той же 142-й, то есть, считай, рецидивист. А "особо опасным" он уже на третий раз стал. Тогда и решил профессию сменить. Понял, что по карманам шарить у него не получается, ну и не фиг, значит, пытаться. Опять-таки новые рынки приложения криминальных способностей появились, благо коммерсантов всяких в середине восьмидесятых расплодилось до невозможности.

Но если уж не везёт по жизни, то это уже навсегда. Кто-то ухитрялся большие бабки делать, кооператоров крышуя, но только не Серёга. Очень быстренько его тогда вместе со всей уркаганской "мафией" повязали и снова к Хозяину отправили, уже по статье за вымогательство. Рэкетир, типа, блин, Аль Капоне этакий.