Пойманная

«Посмотри на неё. Её плечи напряжены, рукой она прикрывает груди, а другой — глаза, как будто ей противно даже смотреть на меня. Смотреть на то, что я делаю».

— София? — прошептал он хрипло, мгновенно откатившись в сторону. — София, с тобой всё в порядке?

— Нет… — её голос походил на сломленный шепот. — Пожалуйста, не надо. Не делай этого со мной снова. Я не вынесу этого снова.

— Не делай с тобой что? — он старался говорить тихо и спокойно. — София, пожалуйста… — Он осторожно отвел от лица её руку и увидел, как на её прекрасные зеленые глаза навернулись слезы. Софи посмотрела на него, и Сильван уже не сомневался, что ужас и страх на её лице вызваны им.

«Богиня, мать всего живого, что же я наделал?» — Он попытался обхватить её лицо ладонями, но она отстранилась.

— Пожалуйста… — Она покачала головой. — Если ты собрался сделать это, то можешь… можешь побыстрее?

— Я всего лишь хотел тебя отметить. Использовать аромат моих желез, чтобы смешать твой запах с моим, — возмутился он, но было ясно, что до Софии не дошли его объяснения. Она продолжала рыдать, по её покрасневшим щекам катились слезы, плечи подрагивали от едва сдерживаемых рыданий.

Сердце Сильвана разрывалось на части. Нет, не просто разрывалось, казалось, что кто— то вырвал сердце из груди и засунул его в раскаленную печь. Эта женщина — он скорее умрет, чем причинит ей боль — вздрагивала и рыдала, и это он причина её страданий.

«Она подумала, что я причиню ей боль, возьму силой. Богиня, неудивительно, что она так расстроена».

— София, — прошептал он. — Прости. Мне так чертовски жаль. — Не желая и дальше её пугать, он скатился с кровати и надел брюки и сапоги. Едва он сел на кровать рядом с Софи, положив руку ей на плечо, она снова отстранилась, её лицо исказилось от страха.

Сильван снова почувствовал огненную боль в груди. Это походило на агонию, даже пламя семи кругов ада не могло быть хуже, чем видеть этот взгляд на её лице, и знать, что он тому причина.

— Послушай, — прошептал он срывающимся голосом, взял свою форменную рубашку и накинул на неё, прикрывая наготу. — Я… я одет. Я не собираюсь причинять тебе боль. Я даже не буду отмечать тебя, если ты не желаешь этого. Клянусь.

Наконец— то, его слова, казалось, дошли до неё, и она посмотрела на него покрасневшими от слез глазами.

— Н— но я думала… ты сказал, что если они меня унюхают, то нападут.

— Да, — кивнул он.

— Но… — Моргнув, она посмотрела на него. — Тогда тебя убьют.

— Меня это не волнует. — Сильван не отрывал взгляда от её глаз. — Я скорее умру, чем причиню тебе такую боль.

— Прости… — Она вытерла слезы и села, прижав к себе его рубашку. — Я просто подумала…

— Знаю, о чем ты подумала. Но я никогда не возьму тебя силой. Никогда. — Страстность в его голосе, казалось, наконец её убедила.

— Спасибо, — снова прошептала она, вытирая с глаз слезы. — Ты просто выглядел настолько ужасающим. Так же, как тогда, когда Берк…

— Что?

Она покачала головой и сосредоточилась на том, чтобы надеть рубашку, не обнажая себя.

— Неважно. Это не имеет значения.

Сильвану это показалось очень важным, но сейчас не время с этим разбираться.

— Иди сюда, — сказал он, протягивая к ней руки. — Пожалуйста?

София с сомнением посмотрела на него:

— Зачем?

— Я собирался исцелить тебя до появления урликов, — тихо сказал он, пытаясь смягчить эффект, произведенный на неё его словами. — Ты позволишь мне начать с того, на чем мы остановились?

София всё ещё сомневалась, но, по крайней мере, не боялась к нему приблизиться. Стоило ей подойти достаточно близко, Сильван обнял её и усадил к себе на колени. Сначала она напряглась, но когда он ничего не предпринял, а только удерживал её, она расслабилась.

Сильван обнимал её так крепко, насколько осмеливался, вдыхая её аромат, чувствуя, как снова воспламеняется его сердце. Богиня, как же он её хотел! Воин никогда раньше не испытывал подобных чувств к женщине. Насущная потребность защитить, спрятать, утешать, любить и лелеять её разрасталась в нем до тех пор, пока он едва смог дышать. Но он не хотел снова напугать её, даже если на них спустят всех урликов с отцовского корабля Скраджей.

Наконец, после долгого молчания, она заговорила:

— Я… я думала, ты хотел исцелить мою губу.

Сильван погладил её по волосам, выскользнувшим из пучка на затылке и теперь каскадом рассыпавшимся мягкой каштановой волной по её плечам.

— Я подумал, что в первую очередь в исцелении нуждается твоё сердце.

Она придвинулась к нему, устраиваясь поудобнее.

— Это мило, — тихо призналась она. — Мне… мне жаль, что я тебя испугалась.

— Это полностью моя вина, — прошептал Сильван. — Урлики вызвали мою защитную ярость. Я полностью сосредоточился лишь на желании отметить тебя, не обращая внимания на твои чувства. Сможешь ли ты простить меня?

— Думаю, что да. — Она взглянула на него. — Наверное, ты не сможешь контролировать себя, когда вокруг враг. Но, пожалуйста, просто… больше не подходи ко мне в таком состоянии.

— Не буду. Клянусь. — Он поклялся от всего сердца, и София, казалось, почувствовала его искренность.