Похищение Европы

– На сегодня разговор закончен, – сказал он, – вот тут интересная концепция, соавторы которой – будущие ваши коллеги, писатели-фантасты, сейчас еще мальчики в коротких штанишках. Старшему сейчас десять лет, а младшему пять[41]. Я бы попросил вас как следует проработать эту идею и где-нибудь в течение трех-пяти суток высказать свое мнение, возможно такое реализовать или нет. В случае успеха это мог бы быть ответ на все ваши вопросы и путь к мирному сосуществованию и конвергенции наших цивилизаций. Для того чтобы вам не пришлось метаться между кораблями, всем вам троим уже выделены каюты здесь, на «Кузнецове», и, пока мы с вами ужинали и разговаривали, ваши вещи уже доставили в ваши новые каюты. А сейчас давайте попрощаемся, ибо время уже позднее, а у меня завтра будет тяжелый день.

У меня еще оставалась куча вопросов, но я решил отложить их на следующий раз. Все равно сегодня адмирал мне ничего не ответит, к тому же меня очень заинтриговал документ, который (если это то, что я думаю) в случае успеха способен решить ВСЕ ПРОБЛЕМЫ. Думаю, что Лайон с малышом Айзеком со мной солидарны.

.

Как оказалось, ожесточенное Дебреценское сражение, притягивающее к себе все резевы и поступающие подкрепления не только из самой Венгрии, но и с территории Рейха, оказалось хитрой ловушкой большевистского командования, ложным отвлекающим ударом. И это при том, что под неистовым натиском атакующих днем и ночью панцирных штурмовых батальонов русских, поддержанных ураганным артиллерийским огнем и ударами штурмовиков, венгерские и немецкие солдаты несли тяжелые потери и пятились шаг за шагом. Сам Дебрецен к утру этого дня был охвачен русскими с трех сторон, бои шли уже на окраинах города; и генерал Фреттер Пико швырял в топку последние маршевые роты, требуя и у Будапешта, и у Верховного командования Вермахта только одного – резервов, резервов и еще раз резервов. Но резервов было недостаточно, и ради поддержки сражающейся в тяжелейших боях армии их было необходимо соскребать со «спокойных» участков фронта. Практика, уже ставшая привычной за два года войны, и оттого изученная советским командованием вдоль и поперек.

Но что поделать, если к концу весны сорок третьего года страны Оси в буквальном смысле истекают кровью на полях сражений. Тяжелые, невосполнимые потери лета-осени-зимы 1942 года и выпадение из игры Италии и Хорватии привели к тому, что силы стран Оси оказались подорваны. К середине мая сорок третьего года против двенадцати с половиной миллионов бойцов и командиров РККА (а также Болгарии, Румынии, Народного Войска Польского и Народно-Освободительной Армии Югославии) на фронтах сражались около трех миллионов немцев, полмиллиона венгров, и полтора миллиона европейцев (англичан, французов, бельгийцев и голландцев). Но это не значит, что чисто арифметически соотношение сил выглядит как двенадцать с половиной к пяти миллионам. Совсем нет. Если немецкие и венгерские солдаты по боеспособности примерно равны бойцам и командирам из линейных частей РККА, болгарской, польской народной и югославской народно-освободительной армий, то «европейцы» воевать за Рейх категорически не хотят и при первой возможности норовят то сбежать с поля боя, то сдаться врагу. Советская пропаганда как могла старалась донести до этих людей, что в случае перехода фронта с оружием в руках их всех ждет не плен, а зачисление в соответствующие национально-освободительные соединения[42]. Поэтому применять «европейцев» можно только большими массами, и только в тот момент, когда в спину им смотрят немецкие и венгерские пулеметы.

Так что перевес Красной Армии и ее союзников над странами Оси можно оценивать как три к одному, а с учетом качественного превосходства в вооружении и предчувствия советскими людьми близкой победы – как четыре к одному или даже больше. Обычно при таких условиях кампанию не доигрывают, сдаются на милость победителя сразу; но Гитлер и его прихвостни готовы биться с советской угрозой до последнего европейца и без всякой надежды на победу. Вот и сейчас сборную европейскую солянку везут эшелонами прямо в кровавую мясорубку Дебреценского сражения, чтобы с размаху бросить это пушечное мясо в огонь боев и хоть на день или час замедлить продвижение Красной Армии и ее союзников. Но замедлить продвижение не получается, преимущество большевиков в тяжелой артиллерии и авиации подавляет все попытки сопротивления – и недалек тот час, когда вторая венгерская армия, как свиная туша, окажется разрублена на три неравных куска, после чего наступит катастрофа. Но приказа отступать все нет – и изнемогающие от ожесточенных боев немецко-европейские войска бьются из последних сил, взывая о помощи к тому, кто сам обрек их на гибель…