Покойник с площади Бедфорд

– Но у него хватило смелости выступить против шантажиста. Как герцог Веллингтон когда-то сказал: «Печатайте и будьте прокляты»[30], – заговорила Парфенопа уже более спокойным голосом. – Я восхищаюсь им! – Ее голос звенел от искренности, и к ее щекам прилила кровь. – Какую же ужасную цену пришлось заплатить сэру Гаю! Ведь теперь он никогда не сможет получить тот пост, на который рассчитывал… Теперь его единственной отрадой будет его собственное мужество и, может быть, уважение тех друзей, которые знают его достаточно хорошо, чтобы не поверить этим обвинениям. – Миссис Таннифер глубоко вздохнула и расправила плечи. Теплота в ее голосе сделала его очень красивым. – Надеюсь, что мы сможем встретить будущее с таким же достоинством. Я напишу ему сегодня и выскажу свое восхищение его поведением. Может быть, это хоть немного его подбодрит. Большего я сделать, к сожалению, не могу.

Томас не знал, что ей ответить. Ему не хотелось врать, да это было и опасно, особенно если он хотел, чтобы эта дама была с ним откровенна, однако он не был готов рассказать ей о признаниях Стэнли и своих собственных сомнениях.

– Вы, кажется, колеблетесь, мистер Питт, – заметила женщина, пристально глядя на полицейского. – Вы чего-то недоговариваете. Что, все гораздо хуже, чем я предполагаю?

– Нет, миссис Таннифер. Просто я пытаюсь сформулировать свой ответ так, чтобы не выдать ничьих секретов. И хотя сэр Гай и мистер Таннифер находятся в схожей ситуации, я не хочу обсуждать проблемы одного с другим, чтобы не вызвать еще больших неудобств.

– Ну, конечно! – легко согласилась Парфенопа. – Это очень мило с вашей стороны. Но вам удалось выяснить, кто же этот негодяй? Ведь новая информация должна была помочь? Я… я попросила вас приехать не только потому, что схожу с ума от того, что не знаю, что делать и как победить в этой схватке, но и потому, что у меня появилась новая информация. Пожалуйста, присядьте. – Супруга финансиста указала на мягкий удобный стул напротив ее кресла.

Питт подождал, пока она сядет, и устроился на стуле. Неожиданно он почувствовал надежду.

– Итак, миссис Таннифер, что же вам удалось узнать?

Женщина слегка подалась вперед, так и не поправив юбки после того, как села.

– Мы получили второе письмо, очень похожее на первое по своей манере, но гораздо более прямое. В нем упоминаются такие слова, как «жульничать» и «мошенник»… – Щеки Парфенопы порозовели от гнева и негодования. – Все это так несправедливо! Зигмунд в жизни не брал чужого, и все, чего достиг, добился благодаря своему уму и способностям. Он самый благородный человек из всех, кого я знаю. Мой отец был военным, полковником. Я не понаслышке знаю, что такое честь и преданность. И знаю, как люди зарабатывают доверие других. – Она опустила глаза. – Простите. Это совсем не то, что может заинтересовать вас. Все мы понимаем, что обвинения в этих письмах несправедливы. Во втором письме буквы тоже были вырезаны из «Таймс» и приклеены на чистый лист бумаги. Письмо доставили с первой почтой, а опустили его в ящик в Сити, так же, как и предыдущее. Единственное отличие – это употребление более резких слов.

– Но шантажист чего-нибудь потребовал, миссис Таннифер? – спросил суперинтендант.

– Нет, – покачала головой его собеседница. Ее тонкие пальцы были сцеплены у нее на коленях, а глаза были полны печали и ожидания беды. – Это какой-то монстр, который получает удовольствие от того, что наводит на других людей ужас и отчаяние, ничего не требуя взамен. – Парфенопа посмотрела на полицейского с отчаянной открытостью. – Но мне кажется, что я знаю, кто стал еще одной жертвой этого негодяя, мистер Питт. Я долго думала, сказать вам или нет, и то, что я это делаю, может не понравиться моему мужу. Но я разрываюсь между желанием понять, что мне надо делать, и желанием избежать того, что случилось с бедным сэром Гаем Стэнли.

– Расскажите мне все, что вы знаете, миссис Таннифер. Это может мне помочь, а хуже от этого уже никому не станет, что бы мы с вами ни делали.

Парфенопа глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух из легких. Было видно, что она испытывает неудобство от того, что сказала. В то же время ее твердое намерение защитить мужа и продолжать борьбу ни на секунду не поколебалось.

– В тот момент я была в кабинете мужа, и мы обсуждали сложившуюся ситуацию, – стала рассказывать она. – Поверьте мне, он гораздо более расстроен, чем вам может казаться! Для него это намного серьезнее, чем финансовый крах или окончание карьеры. Куда больше его волнует то, что простые люди и друзья, которых он уважает и чье мнение для него многое значит, могут усомниться в его порядочности. Для моего мужа это гораздо серьезнее, чем потеря репутации. Думаю, что для порядочного человека на первом месте всегда стоит спокойная совесть, а то, как он выглядит в глазах света, – на втором.

Питт не стал спорить. Он хорошо знал, как много для него самого значило то, что люди считали его человеком порядочным и, что еще важнее, благородным и неспособным причинить намеренное зло.