Поле Битвы

— Не неси чушь, — возразил Боб. — Она просто делает тебя нечувствительной к боли. Также она притупляет любой вредоносный испуг, который ты можешь почувствовать. А еще она стимулирует твои агрессивные наклонности. Этого может быть вполне достаточно, чтобы некто, слишком физически искалеченная, могла участвовать в боевых действиях и отправилась на войну, вместо того, чтобы побуждать своих друзей помочь ей.

— Да уж. Иначе я бы ни за что так не поступила. — фыркнула Мерфи.

Я быстро провел мысленную инвентаризацию и обнаружил, что хмурюсь.

— Тогда почему она не делает того же для меня?

Боб одарил меня презрительным взглядом.

— Ты гребаный Зимний Рыцарь. Ты в этом режиме постоянно. Прекрати ныть.

Небо снова сделалось красным. Снова металл с бетоном стонали и грохотали. В воздух поднялось слишком много пыли. Я уже не видел что обрушилось — только лишь рассеянное свечение от силы Ока и небольшое уплотнение пылевого облака.

— Адские колокола, — взмолился я. — Как часто этой штукой можно стрелять?

— Прямо сейчас оно запитывается от страха целого города. — серьезно сказал Боб. — Это закончится, только когда все будут мертвы. В чем и был основной замысел при его создании. Часть того, что пытается сделать Мэб, это также подавить всеобщий страх. Отнять у врага его силу.

— А что будет, если Мэб продолжит ухудшать положение врага? — встрял в разговор Баттерс.

Боб издал легкое истеричное кудахтанье.

— У них поедет крыша. Очевидно же. Это психическая атака.

Мерфи бросила на меня острый взгляд.

— Значит, они должны остановить ее. Если они этого не сделают, то не смогут достичь своей цели.

— Что ж, удачи им в поисках, — пробормотал я.

Красный свет вспыхнул еще раз, окрашивая воздух в кровавый оттенок.

В ответ с юга внезапно выросла колонна голубого света, такого мощного и яркого, что его легко было разглядеть даже сквозь дымку, извергшись в душную ночь непокорным холодом.

— Боже мой! — по-русски выпалил Саня, подняв руку, чтобы уберечь глаза. — Это же...

Я всегда узнаю силу сердца Зимы, если увижу ее. «Мэб. Да», — яростно подумал я. «Дерьмо».

— Что? — спросил Баттерс.

— Мерфи права, — объяснил я. — Им нужно вывести ее из игры. И она только что сообщила, где ее искать.

— Она сделала из себя приманку, — сказала Мерфи. Они сбегутся к ней. Отовсюду.

— Еще как, — протянул я, все еще размышляя. Такой шанс они точно не упустят...

Неожиданно в моей голове раскрылись намерения Мэб.

— Вот дерьмо. Мы должны повернуть на Юг.

Мерфи сделала глубокий вдох.

— Ты уверен?

— Я уверен, что иначе мы будем в жопе. — заметил я. — Следуй за небесным лучом.

Глава 17

Мы проезжали через Пандемониум.

Пандемониум означает «место, где обитают все демоны».

И этой ночью демоны выбрались.

Через пару кварталов кто-то в моей голове нажал кнопку паузы, как на каком-то видеомагнитофоне, записывающем события в моей памяти. Все стало расплывчатым. Остались лишь кусочки. Обрывки воспоминаний.

... здания были охвачены огнем. Из них валил черный дым. На улице стояла старушка в ночной рубашке и истерически кричала.

... группа мужчин собралась вокруг полицейского и выбивала из него кишки. Саня и Баттерс набросились на них и разогнали, как стаю цыплят. Полицейский был уже мертв, но его телу потребовалась минута, чтобы понять это. Нам пришлось бросить его останки там.

... католический священник у дверей переполненной церкви объяснял толпе, что здесь осталось место только для детей.

... мертвый район, в котором Ловчие убили каждого мужчину, женщину, ребенка и животное. Сожгли каждое растение и здание. Уничтожили каждый пожарный гидрант. Вода, в пару дюймов глубиной, покрасневшая от пролитой крови. Свет и жар.

... вороватая группа мужчин, подбирающихся к избитой женщине. Запах пороха из пистолета Мерфи. Окровавленные клыки. Рвота Баттерса. Холодные глаза Сани.

... множество копов, напуганных и пытающихся хоть что-нибудь сделать. Ребята из Пожарной охраны с безнадежным выражением на лицах. Мрачные, тихие санитары ведут отчаянную битву с самой Смертью. Большое число гражданских, с суровыми лицами, вооруженных и решительных, стояли плечом к плечу с офицерами: бойцы, ветераны, байкеры, родители. Теперь на улице было меньше людей — те, кто мог бежать, уже сбежали. Те, кто остались, были либо искалечены, либо полными решимости сражаться — либо мертвы.

Так много мертвецов.

Фоморы никого не щадили. Ни женщин. Ни стариков. Ни даже детей.

... вспышки красного света. А следом грохот разрушения. Каждый раз эти вспышки окрашивали весь дым и все небо в кроваво-алый, кроме того места, где оставался тот единственный столб ледяного неповиновения.

... лежащая на улице опрокинутая колыбель, забрызганная красным внутри.

Боже.

Мне годами будут сниться кошмары об этом единственном образе.

Где-то в глубине моего разума я знал, что разворачивающиеся события имели исторические масштабы. Они были запущены силами и обстоятельствами, выходящими далеко за пределы возможностей или контроля какой-либо одной личности.