Полицейское управление

Мэлоун отошел от трейлера «Умберто», отгрызая на ходу куски коричневого жареного лука, свисающие с сандвича с горячей сосиской. «Умберто» — один из лучших и самых знаменитых ресторанов — расставлял свои трейлеры вдоль аркады за домом номер 1 на Полис-Плаза. Привозили блестящие желтые столы и белые зонты, под сенью мрачных правительственных зданий создавалась атмосфера пикника. Мэлоун пытался перестать думать о деле Айзингер хотя бы на несколько минут. Он шел к подъезду дома 1 на Полис-Плаза мимо скульптуры Розенталя, массивного сооружения из пяти дисков, символизирующих пять районов города. Пересек улицу и подошел к церкви Святого Андрея. Откусывая от сандвича, прошагал мимо входа в маленький садик сбоку от церкви. Поставил ногу на ограду и принялся изучать статую: фигуру, склонившуюся к кресту святого Андрея.

— Это святой покровитель Шотландии, — сказал, подходя, Замбрано.

— Все это чушь, — ответил Мэлоун.

— Ты что, безбожник? — Замбрано нахмурился.

— Я перестал верить в эту ерунду примерно в то же время, когда начал проявлять интерес к женщинам.

— Ну ты даешь! — Замбрано пошел вперед, Мэлоун поплелся за ним, жуя свой сандвич.

— Как ты отыскал меня? — спросил Замбрано.

— Я позвонил в контору, и мне сказали, что вы на совещании у руководства.

— Скажешь, что тебя гложет?

«Настал момент истины», — подумал Мэлоун и, набрав в грудь побольше воздуха, начал рассказ о телефонных звонках «капитана Мэдвика», о своих беседах с Манелли, о разговоре с Андреа Сент-Джеймс, обо всем, что произошло с того момента, когда он завел дело об убийстве Сары Айзингер. Он рассказал Замбрано, как, вернувшись в свой участок после посещения 66-го, позвонил в академию, попросил позвать к телефону Келли, Брэмсона или Станислава. Ему ответили, что в академии не числятся люди с такими именами. Он просмотрел в управлении кадров приказы о переводах и обнаружил тридцать семь подобных случаев. Составил список и начал звонить. Ответ был один — нет таких. Он направился в отдел кадров управления и, выдавая себя за проверяющего, просил показать личные дела каждого из этих сорока полицейских. Таких дел в картотеке не оказалось. Он направился в отдел идентификации, где попросил старого приятеля об услуге. Карточки с отпечатками пальцев этих людей были изъяты и заменены другими, с номерами, значение которых понятно только шефу оперативного отдела.

Мэлоун посмотрел на Замбрано.

— Сорок полицейских исчезли в дебрях Службы.

Замбрано остановился.

— Дэн? Как мы переводим людей на конспиративное положение?

— Направляем в какое-нибудь административное или вспомогательное подразделение, и они исчезают. Документы на них изымаются и запираются в сейф, имена вычеркиваются из городских справочников, зарплату им выдают городские службы или переводят на анонимные счета.

— Ну вот видишь?

— Это не то. Таких сотрудников не больше десятка на все управление. А здесь сорок человек! Телефонные звонки «капитана Мэдвика», трое полицейских, вошедших в ресторан с Сарой Айзингер, напрямую связывают кого-то с нашей Службы с ее убийством. Этих полицейских, по-видимому, используют для грязных дел важные шишки с самого верха.

Замбрано ускорил шаг, глядя прямо перед собой; лицо его побагровело.

Мэлоун остановился, наблюдая за ним. Пройдя метра три, инспектор тоже остановился и, повернувшись, поманил к себе лейтенанта.

Они зашагали по площади, думая каждый о своем.

Дойдя до арки муниципалитета, Замбрано свернул налево и подошел к маленькому памятнику с вмурованной в него ржавой решеткой. Он наклонился, пытаясь разобрать стершуюся надпись: «Тюремное окно „Сахарного дома“, 1765, использовался британцами для заключенных патриотов».

Замбрано выпрямился.

— Ты знаешь, что я потерял брата на «Гвадалканале»?

— Нет.

— Я всегда мечтал уйти на пенсию с руководящей должности, — Он пожал плечами. — По-моему, это мне уже не грозит. Скажи, чем я могу помочь?

— Харриган и его люди должны оставаться в моем распоряжении дольше, чем мы условились. Кроме того, мне нужен свой человек «наверху», который помог бы выяснить кое-что и сбить их с моего следа.

Замбрано положил руку на плечо Мэлоуна, развернул его и увлек прочь, говоря:

— Я рассказывал тебе о своем первом дне на Службе?

Войдя в свой кабинет, Мэлоун тут же вызвал Дэвиса и О'Шонесси. Протянул Дэвису список с именами сорока полицейских.

— Все эти парни погребены где-то в дебрях Службы. Мне надо, чтобы вы их разыскали.

Дэвис и О'Шонесси обменялись скептическими взглядами.

Первым заговорил О'Шонесси:

— А в чем, собственно, дело?

Мэлоун присел на край стола и рассказал им о майке «Форт-Сэррендер» и о своем посещении 66-го участка.

О'Шонесси просмотрел имена.

— А как мы их найдем?

— Ну, их личную жизнь, надеюсь, не уничтожили. Все они наверняка женаты и живут в пригородах или в самом городе.

Он спрыгнул со стола, прошел в библиотеку, взял «Устав патрульной службы» и вернулся. Заглянув в оглавление, полистал толстую книгу.