Полное собрание сочинений. Том 11. Война и мир. Том третий

— Я говорил и говорил в дворянском собрании, — перебил князь Василий, — но меня не послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится государю. Они меня не послушали.

— Всё какая-то мания фрондировать, — продолжал он. — И пред кем? И всё от того, что мы хотим обезьянничать глупым московским восторгам, — сказал князь Василий, спутавшись на минуту, и забыв то, что у Элен надо было подсмеиваться над московскими восторгами, а у Анны Павловны восхищаться ими. Но он тотчас же поправился. — Ну прилично ли графу Кутузову, самому старому генералу в России, заседать в палате, et il en restera pour sa peine! [66]Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дурных нравов! Хорошо он себя рекомендовал в Букареште! Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой ! Он ничего не видит. В жмурки играть... ровно ничего не видит!

Никто не возражал на это.

24-го июля, это было совершенно справедливо. Но 29 июля Кутузову пожаловано княжеское достоинство. Княжеское достоинство могло означать и то, что от него хотели отделаться, и потому суждение князя Василия продолжало быть справедливо, хотя он и не торопился его высказывать теперь. Но 8-го августа был собран комитет из генерал-фельдмаршала Салтыкова, Аракчеева, Вязьмитинова, Лопухина и Кочубея для обсуждения дел войны. Комитет решил, что неудачи происходили от разноначалий и, несмотря на то, что лица, составлявшие комитет, знали нерасположение государя к Кутузову, комитет, после короткого совещания, предложил назначить Кутузова главнокомандующим. И в тот же день Кутузов был назначен полномочным главнокомандующим армий и всего края, занимаемого войсками.

9-го августа князь Василий встретился опять у Анны Павловны с l’homme de beaucoup de m'erite. [67]L’homme de beaucoup de m'erite ухаживал за Анной Павловной по случаю желания назначения попечителем женского учебного заведения. Князь Василий вошел в комнату с видом счастливого победителя, человека, достигшего цели своих желаний.

— Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est mar'echal. [68]Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! — говорил князь Василий. — Enfin voil`a un homme, [69]

— проговорил он значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L’homme de beaucoup de m'erite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василию его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны и перед Анной Павловной, которая также радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)

— Mais on dit qu’il est aveugle, mon prince? [70]— сказал он, напоминая князю Василию его же слова.

— Allez donc, il у voit assez, [71]— сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с тем покашливанием, которым он разрешал все трудности. — Allez, il у voit assez, — повторил он. — И чему я рад, — продолжал он, — это тому, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем — власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, — заключил он с победоносною улыбкой.

— Дай Бог, дай Бог, — сказала Анна Павловна. — L’homme de beaucoup de m'erite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал:

— Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle `a laquelle on lirait Joconde, en lui disant :«le souverain et la patrie vous decernent cet honneur».

— Peut-^etre que le coeur n''etait pas de la partie, [72]— сказала Анна Павловна.

— О нет, нет, — горячо заступился князь Василий. — Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. — Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, — сказал он.

— Дай Бог только, чтобы князь Кутузов, — сказала Анна Павловна, — взял действительную власть и не позволял бы никому

вставлять себе палки в колеса — des batons dans les roues.

Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому.Он шопотом сказал:

— Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник-цесаревич не был при армии. Vous savez ce qu’il a dit `a l'Empereur? [73]— И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, je le connais de longue date. [74]

— Говорят даже, — сказал l’homme de beaucoup de m'erite, не имевший еще придворного такта, — что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.