Полтавская битва. 1709

В два часа ночи Левенгаупт стал поднимать солдат и строить армию. Это оказалось непростым делом. Солдаты разбрелись вдоль берега. Кто-то до сих пор пытался переправиться через реку, другие молились, третьи не спешили выполнять команды и молча саботировали распоряжения офицеров. Вдруг вдалеке послышалась стрельба. Вскоре к генералу Крейцу подъехал ротмистр, который доложил, что ему поступили рапорта о русской атаке на части охранения. Крейц отправил вестового предупредить Левенгаупта, а сам поехал навстречу стрельбе. Вскоре показался отряд кавалеристов, отступавший перед приближающейся казачьей лавой. Остановив беглецов, Крейц отогнал казаков, но те все прибывали и концентрировались у левого крыла шведов. Поднявшись на холм, Крейц увидел то, чего боялась вся шведская армия, – выстроенный для боя русский корпус. Корпус возглавлял лично Меншиков. Его войска, стоявшие полумесяцем, заблокировали шведов в излучине Днепра. В центре располагался Семеновский гвардейский полк. Солдаты уже спешились и приготовились к бою. Других пехотных подразделений у русских не было. По бокам от семеновцев стояли 9 драгунских полков при поддержке казаков Скоропадского. Вдоль позиции стояло и шесть трехфунтовых пушек полковой артиллерии Семеновского полка и несколько двухфунтовых пушек, привезенных драгунами. Всего эта группировка насчитывала около 9 тысяч человек. По большому счету для шведов она серьезной опасности не представляла, если бы… Опять над шведской армией тяготело это «если». Если бы остававшиеся в строю офицеры захотели организовать оборону силами тех частей, которые не были в сражении и не понесли потерь, и выдвинули вперед свою артиллерию – боекомплекта им больше экономить не нужно было. К тому же с армией еще было много запорожцев. Для них сдача в плен означала смерть. Наверное, это было бы возможным, если бы у Левенгаупта сохранилось хотя бы немного силы духа и желания к сопротивлению. Часть солдат пришла в себя и, преодолев замешательство, стала готовиться к бою. Выдвинулась вперед артиллерия, готовая в любой момент открыть огонь. Казаков, которые пришли с русскими войсками, можно было уже не брать в расчет: обогнув дугою фронт, они напали на шведский обоз и принялись грабить полковые кассы – им было уже не до боя. Но Левенгаупт растерялся. Первым делом он решил вступить в переговоры. Однако сейчас он был не заинтересован в затягивании времени. В этом скорее можно было заподозрить Меншикова: это он мог ожидать подкреплений от царя. Он свою задачу выполнил, заблокировав шведов на берегу. Тем не менее Левенгаупт посылает парламентера. Ответ лаконичен: капитуляция.

У страха глаза велики. Левенгаупту отряд Меншикова почему-то кажется «огромным». А ведь русские войска тоже измучены и измотаны. Их кони валятся от усталости. Конечно, их боевой дух выше. Однако у Левенгаупта очевидное численное преимущество – у него около 13 ООО человек, не считая запорожцев. Даже имея под рукой те 6–7 полков, которые уже заняли позиции, можно было отбить ожидаемую атаку. Тем не менее Левенгаупт делает глупость, которую просто не имеет права делать ни один полководец, если он не решился на предательство. Он стал ходить среди солдат и спрашивать их, хотят ли они биться или предпочтут сдачу. При этом командующий скрыл от солдат приказ короля идти на Очаков, не удосужившись пояснить, что им совсем не надо вступать в «последний и решительный бой», а только отбросить малочисленного и усталого противника и продолжить движение. Опрос сконфузил солдат и лишил многих остатков духа. Петр за подобные действия своего генерала не просто бы расстрелял, а, наверное, лично четвертовал. Правда, некоторые солдаты, например лейб-драгуны, пришли в негодование от подобного «анкетирования» их командующим. Многие понимали, что означает сдача в плен. Тогда было принято мучить пленных голодом, доводить до полного истощения тяжелым трудом. Поэтому сдача в плен ничего не решала в принципе, она не гарантировала этой массе людей спасения от гибели.