Портрет тирана

Молотов докладывает Сталину о результатах. Генсек запускает на полную мощность пропагандистскую машину. Митинги на заводах, газетный гром, призывы — наказать, разоблачить, запретить, обновить… Что говорить, кое-какой опыт в организации политической травли Сталин уже накопил. В хоре новоявленных черносотенцев выделяется коллективный голос коммунистов Ленинградского комуниверситета:

«Пускай ученые обскуранты знают, что рабочий класс, идущий под знаменем единения науки и труда, во имя этого единения не задумается перешагнуть через них. А если нынешняя Академия Наук с ними не справится, то — и через Академию».

(«Ленинградская правда», 1929, 12 февраля).

Это уже голос из будущего.

13 февраля состоялись, наконец, выборы. Участвовало в голосовании 54 академика, обработанных столь основательно, что лишь двое-трое осмелились бросить черные шары.

А судьба злополучной троицы поучительна. Фриче умер через полгода после избрания. И умно поступил: покойного вскоре объявили представителем вульгарно-социологического направления. Деборин подвергся разгромной критике за меньшевистский идеализм и недооценку ленинского этапа философии. Он даже удостоился сомнительной чести стать основателем нового «уклона» — деборинщины… Академик Лукин принял посильное участие в травле инакомыслящих, но это его не спасло от участи тысяч ученых, списанных с корабля науки в тридцатые годы по разряду «врагов народа».

Все в духе времени.

Как тут не вспомнить слова Кржижановского, произнесенные в памятный день 13 февраля 1929 года:

«Мы вступаем в Академию Наук как колонна марксистов-диалектиков».

Диалектика…

А из тех, что не пожелали спину гнуть, пятеро ушли из жизни в близкие два года: славист Лавров, ботаник Бородин, литературовед Сакулин, белорусовед Карский и монголовед Владимирцов. Но раньше всех похоронили Соболевского.

Этот ранний мартиролог составил И. Вознесенский. Он сообщает, что лишь историк Д.М. Петрушевский сохранил независимость до самой кончины в 1942 году.

Алексей Крылов станет еще и лауреатом сталинской премии, и героем социалистического труда, три ордена Ленина получит. До глубокой старости лобызал он ту ручку. Он скончался в 1945 году, восьмидесяти двух лет от роду. Горькой тропой пришел Крылов к приятию злодея. При царе получил он чин генерал-лейтенанта флота. Октябрьскую революцию воспринял как бунт черни. Сын Крылова погиб на гражданской войне, сражаясь на стороне белых.

* * *

История пооктябрьской науки знает три истребительные кампании: 1917–1923, 1929–1931, 1936–1938.

Первая падает на годы жизни Ленина, когда Сталин только подбирал ключи к верховной власти. В 1923 году, при Ленине, советское правительство покончило с традиционным демократическим правом университетов (и некоторых институтов), — академической автономией. На эту давнюю университетскую привилегию цари в прошлом веке не посягали.

Дорвавшись до власти, Сталин перестал церемониться со всеми университетами и институтами вообще.

ВУЗы страны выпускали ежегодно десятки тысяч специалистов, будущих командиров производства и ученых. Большинство вскоре попало под топор большого террора. Ведала правая рука Сталина что делала левая? Ведала. Ради внедрения страха и покорности можно (нужно!) снять сливки с народа. Прежде всего — сливки!

Испокон веков русский мужик недоверчиво относился к «образованным». Ведь они почти все были дворянского происхождения. Сталин заботливо разжигал неприязнь, растил ненависть пролетариев к интеллигенции, особенно — к ученым. В необъявленную войну против отечественных ученых Сталин вступил в конце двадцатых годов. С помощью испытанного подручного Молотова, Иосиф-Строитель перетряхнул состав Академии Наук. Полоса террора оказалась довольно кратковременной, всего два года, но Академия вышла из нее преображенной. За это время ученые освоили науку молчания и исполнения высоких предначертаний. Упрямцам скрутили руки, самых непокорных вышвырнули вон. Предприимчивые поняли, что на этом корабле удержаться можно лишь за счет менее приспособленных братьев-ученых. И действовали соответственно.

«Дело Академии Наук». Так называлось начатое в 1930 году дело историка Платонова. В то время наши славные чекисты вскрыли контрреволюционные «центры», «партии» и другие «организации» во всех сферах экономики. Миллионы «врагов народа» в школах и детских садах, в наркоматах и больницах, в пожарных командах и оперных театрах. Могла ли отстать от всенародного движения Академия Наук? «Как оказалось» академики не только помышляли о насильственном свержении советской власти, они уже сформировали подпольное правительство. А пока, в ожидании переворота, занимались идеологическими диверсиями и прямым вредительством. Один ученый, Владимир Николаевич Бенешевич (1874–1943), профессор церковного права, историк, активно сопротивлялся избранию в АН марксистов. По «делу» он проходил как министр вероисповеданий в кабинете Платонова. Портфели этого мифического правительства распределял на Лубянке следователь А.Р. Стромин.