Поселенцы (= Пионеры) [старая орфография]

— Вы, вроятно, пришли къ отцу на счетъ Кожанаго-Чулка? сказала она. — Вашъ другъ сдлался и моимъ другомъ, и я думала только о томъ, какъ бы ему получше услужить. Можетъ, вы научите меня какъ это сдлать?

— Конечно! живо вскричалъ молодой человкъ: я могу вамъ все сказать, и Господь наградить ваше доброе желаніе. Натти былъ такъ неблагоразуменъ, что, вопреки закону, убилъ сегодня оленя. Но мн кажется, что я тоже долженъ раздлить съ нимъ штрафъ, такъ какъ былъ его соучастникомъ въ охот. Вашему отцу пожаловались, и онъ….

— Я все знаю, прервала его Елисавета. Онъ долженъ былъ исполнить законъ, но мы уже переговорили съ отцомъ, и увряю васъ, что ему ничего не будетъ сдлано дурнаго.

— Этимъ увреніемъ вы облегчили меня, отвтилъ Эдвардсъ. Такъ это правда, я могу вамъ врить?

— Спросите моего отца, вотъ онъ идетъ, сказала двушка.

Судья приближался, но видъ его не поддерживалъ надежды дочери. Лобъ его нахмурился, и черты лица были разстроены.

— Наши планы, Елисавета, уничтожены, сказалъ онъ посл короткаго молчанія, расхаживая взадъ и впередъ по комнат: упрямство Кожанаго-Чулка обрушило на его голову всю тягость законовъ, и теперь не въ моей власти помочь ему.

— Какъ? вскричала Елисавета: разв не за что наложить денежный штрафъ?

— Да, если бы онъ подчинился штрафу, то законъ удовлетворился бы уплатой, сказалъ судья, но старикъ осмлился сопротивляться исполнителю законовъ.

— Какое же наказаніе ожидаетъ его за этотъ проступокъ? спросилъ дрожащимъ голосомъ Эдвардсъ. — Разв сопротивленіе нельзя извинить годами, привычкой и, наконецъ, незнаніемъ?

— Нтъ, это невозможно, хотя причины эти и облегчаютъ вину, отвчалъ судья: — наказаніе его будетъ опредлено присяжными.

— Но разв вы ничего не можете для него сдлать, судья Темпль? Врьте мн, сердце Кожанаго-Чулка загладитъ тысячу ошибокъ. Онъ знаетъ своихъ друзей и никогда не оставляетъ ихъ, даже еслибъ это были его собаки.

— Не сомнваюсь, что онъ обладаетъ добрымъ характеромъ, отвчалъ судья, — хотя впрочемъ я не былъ такъ счастливъ, чтобъ заслужить его уваженіе, что, впрочемъ, отъ души прощаю ему. Ему нечего бояться меня, какъ судьи, потому что недавно оказанная имъ услуга можетъ облегчить его преступленіе.

— Преступленіе! вскричалъ Эдвардсъ: — разв вы называете преступленіемъ то, что онъ отогналъ отъ своей двери подсматривающаго шпіона? Если это считается преступленіемъ, то не можетъ относиться къ Кожаному-Чулку.

— A къ кому же, молодой человкъ?

— Это вы спрашиваете меня, судья Темпль? Спросите лучше свою совсть. Подойдите къ этой двери, посмотрите на долину, спокойное озеро, тнистыя горы и потомъ спросите свое сердце. Откуда произошло это богатство, эти долины и холмы, и почему вы владете ими? Я думаю, что одинъ видъ Кожанаго-Чулка и Чингахгока долженъ отбить y васъ охоту къ подобному зрлищу.

Судья Темпль съ удивленіемъ слушалъ эти странныя слова молодаго человка и наконецъ сказалъ:

— Вы забываете, передъ кмъ вы стоите, господинъ Эдвардсъ. Я слышалъ, что вы имете притязанія на эту землю потому, что происходите отъ туземцевъ, но воспитаніе ваше не принесло вамъ пользы, если не научило васъ признавать права блыхъ. Эти земли принадлежать мн по уступк ихъ прежними владльцами, и пусть небо судитъ о томъ, какъ я пользовался ими. Посл этого разговора намъ надо разстаться. Идите за мной въ мою комнату, гд я уплачу вамъ должное за ваши услуги. Впрочемъ, дерзость ваша не должна мшать вашему счастію, если вы захотите послдовать совту человка, гораздо васъ старшаго лтами.

Мармадукъ удалился, и Эдвардсъ долго смотрлъ ему въ слдъ, забывъ все окружающее. Наконецъ онъ пришелъ въ себя, оглядлъ комнату и увидлъ Елисавету, которая сидла на диван, закрывъ лицо руками. Онъ подошелъ къ ней и кротко сказалъ:

— Mademoiselle Темпль, я забылъ и себя и васъ: вы слышали ршеніе вашего отца. Сегодня же вечеромъ я оставлю вашъ домъ, но съ вами я хотлъ бы разстаться мирно.

Двушка тихо подняла голову и съ минуту озабоченно смотрла на него, но потомъ встала и, подходя къ двери съ достоинствомъ, сказала:

— Я вамъ прощаю, господинъ Эдвардсъ; мой отецъ тоже проститъ вамъ. Вы не знаете насъ; но я надюсь, что придетъ время, когда вы перемните ваше мнніе. Тутъ есть что то непонятное для меня. Скажите Кожаному-Чулку, что онъ въ отц моемъ иметъ не только судью, но и друга. Онъ иметъ полное право на нашу чистосердечную благодарность, которая не измнится, не смотря на ваши вспыльчивыя слова. Прощайте, господинъ Эдвардсъ, желаю вамъ счастія и боле врныхъ друзей.

Юноша хотлъ отвчать, но Елисавета быстро удалилась. Съ минуту стоялъ онъ какъ ошеломленный, потомъ вмсто того, чтобы идти въ комнату судьи, выбжалъ изъ дома и направился къ хижин Кожанаго-Чулка.

Глава девятая

Шерифъ Ричардъ Джонсъ на другой день ночью возвратился домой. Онъ открылъ фальшивыхъ монетчиковъ и входилъ въ деревню съ вооруженной силой, помощникомъ судьи и констаблемъ. Послдніе съ пойманными отправились въ окружную тюрьму, пока шерифъ по большой дорог шелъ къ господскому дому.