После нас - хоть потом

- Однако, баксы… - глубокомысленно заметил Ефрем, передавая находку хозяйке.

Супружескую чету хватил столбняк.

- Ш-што это значит? - зашипев, как пробиты шланг, выдавил наконец Егор Надточий.

- То и значит. Сказал: добром вспомянете - ну и вот…

При этих словах старого чародея хозяйка побледнела, попятилась - и, судорожно прижав тугую пластиковую упаковку к груди, осела на диван.

- Боже! - в страхе выдохнула она. - Он ведь это неспроста! Значит, опять какую-то гадость готовит…

Поплутав по осенённым алыми клёнами дворам, такси выбралось на латаные-перелатаные асфальты Божемойки.

- А дядя-то, оказывается, добряк, - заметил Глеб. - Сколько там было? Штук пятьдесят?

Колдун зыркнул искоса, помолчал.

- Скорей шутник, чем добряк… - покашливая, уточнил он. - Но умён, умён, ничего не скажешь… А ты, Глеб, всё это давай на ус мотай! Главное, запомни: когда от тебя каверзы ждут, начни делать добро - свихнутся ведь с перепугу…

Седьмой кол из плетня супостата

Богаты мы, едва из колыбели,

Ошибками отцов и поздним их умом…

М.Ю.Лермонтов

Второй день подряд то накрапывало, то моросило. Физические капли бились о крышу, астральные пролетали здание насквозь чуть ли не до фундамента. Души мокли, настроение было соответственное.

- Это где ж тебе так физию русифицировали? - ворчливо полюбопытствовал старый колдун Ефрем Нехорошев, присматриваясь к переплюснутым чертам ученика. Правый глаз Глеба Портнягина был объят траурным фингалом. Левый и вовсе заволокло.

- На митинге, - мрачно ответствовал воспитанник.

- Ишь ты! - подивился колдун. - На митинге! Никак в политику потянуло?

Ведя отшельнически-запойный образ жизни, он настороженно относился к любому общественному начинанию, справедливо подозревая в нём напущенную кем-то порчу.

- Да не в политику… - с досадой отозвался Глеб. - Друган у меня… бывший… Склад с ним брали…

- Та-ак… И что?

- Ну, иду проспектом, а там митинг. Потом смотрю - вроде оратор знакомый. Пригляделся - он. Хотел я ему рыло о динамик поправить…

- Другану-то?

- Таких друганов!.. - вскипел Глеб. - Думаешь, из-за кого нас тогда на складе ментовка повязала? Полтора года по его милости отмотал!.. - Насупился, приостыл. - Ну вот всем митингом меня и…

- Суров ты, однако… - Старый знахарь, кряхтя, поднялся с табурета, изучил повреждения. - Дай-ка заговорю…

Нахмурился, зашептал. Глеб прислушивался в надежде запомнить слова заговора, но больно уж тихо и быстро бормотал Ефрем. Однажды только проступило из общей невнятицы что-то вроде: «у киски заболи, у собачки заболи…» - а дальше опять пошло неразборчиво.

Обработав последнюю травму, чародей аккуратно наложил на неё заклятие, после чего напутственно чиркнул Глеба кончиками пальцев по маковке. То ли подзатыльником ободрил, то ли астральную слякоть с души стряхнул.

- Слышь, Ефрем, - помолчав, спросил ученик. - А тебе по молодости лет с толпой махаться случалось?

Ответил колдун не сразу - присел на табурет, призадумался. Брюзгливо скомканное лицо разгладилось, подобрело. Юность Ефрема прошла на хуторке, расположенном аккурат меж двух недружественных колхозов. Корни вражды уползали в седую древность. Надо полагать, животноводы так и не смогли простить земледельцам убийства Авеля, поэтому драки молодежь обоих хозяйств по праздникам учиняла грандиозные.

- Да-а… - выдохнул наконец чародей, и воспоминание осветило его смягчившиеся черты. - Метелились почём зря! Теперь уже не то… Совсем не то… Поймали это мы, помню, одного с «Красного бугая». Там мальчонка-то - с хренову душу… - И дальше - пристанывая от уважения: - Как вертелся! Четверо за ноги за руки держали! Куртка в руках осталась - сам ушёл! Друг по дружке попали, по нему - ни разу…

- И тебе небось доставалось? - как-то больно уж неспроста продолжал допытываться Глеб.

- А то! Таких однажды плюх с двух сторон наловил - уши поплыли! И ещё, прикинь, назавтра встретить обещались…

- Ну! А ты?

- А я - что я? Околдовать решил. Пришибут ведь, думаю…

- Оберег, что ли, сделал? - с сомнением спросил Глеб.

- Скажешь тоже! - Чародей усмехнулся. - Мне ведь не просто уцелеть - мне ещё плюхи им вернуть хотелось! Я ж говорю: молодой был. Обидчивый. Сварил, короче, ататуй…

- Кого-кого?

- Зелье такое, - пояснил колдун. - Ататуй называется… А оберег - нет. Ататуй с оберегом не ладят. Тут надо либо то, либо это…

- Ну! И как же ты его варил?

Колдун озадачился, заморгал:

- Погоди, что ж я брал-то?.. А! Седьмой кол из плетня супостата…

- Ты ж говоришь, тебя толпой били…

- Нет, ну не у всех, ясное дело, колы дёргать! Только у главаря. Причем брать не абы когда, а сразу по первой звезде - и чем быстрее, тем лучше…

- Это понятно… Считать от угла или от калитки?

- Без разницы. Я от угла считал…

- А если, допустим, штакетник у него?

- Ну, значит, седьмую штакетину выломить.

- Погоди-погоди! А варить-то её как?

- Да не варить! - Колдун всхохотнул глумливо. - Из дровины этой костерок складывают, а на него уже шлем ставят…

- Опа… - тихонько выдохнул Глеб. - Что за шлем?