Последнее лето

– Невероятно, – сказал Дэвид. – Что это?

– Полярное сияние, – сообщил Джек.

– Аурора бореалис, – уточнил Терри.

– Я думала, оно бывает только на Северном полюсе, – с недоверием сказала Джен.

– На Южном тоже, – сказал Рейф.

– Да, пингвины могут его наблюдать, – сказал Джек.

– Один мой родственник его видел. Когда покорял сибирские просторы, примерно тысячу лет назад, – сказал Лоу. – Чингисхан, слыхали?

Ну не придурок?

– А мы вообще где? – спросила Джен.

Бёрл что-то жевал. Вяленую говядину. А может, красную лакрицу.

– В Пенсильвании, – ответил он. – На границе штата.

– Это что, из-за шторма? – спросила Джен.

– А может, это знамение? – предположил Лоу.

– Сомневаюсь, – ответил Бёрл, продолжая жевать. – С научной точки зрения, это следствие магнитной активности на поверхности Солнца. Солнечный максимум, вероятно.

Для садовника он был чересчур умный.

Все уже разошлись, устроились на ночлег в спальных мешках и палатках, а я еще долго лежала на траве и глядела на зеленые волны. Наконец-то выдалось время побыть в одиночестве.

Лучшее световое шоу из всех, что я видела.

По словам Лоу, Чингисхан тоже видел эти волны. И иннуиты их видели. И моржи, и пингвины. А теперь это сияние вижу я. Но кто будет им любоваться после меня?

Я представила себе сияющие космические станции, серебристые ракеты, летящие на фоне миллиардов звезд. И ползучие заросли на развалинах зданий и памятников.

Я почувствовала зуд. Неужели клещ? В эту самую минуту впивается мне в кожу?

Погоди, одернула я себя. Забудь про клеща. Почему мы вечно жалуемся? Ведь мы до сих пор живы.

6

Во сне мне привиделась Саки. Лицо ее озарял свет. Дорогая Саки, подумалось мне в полудреме. Наша заводила. Дорогая наша заводила. Я по ней уже соскучилась.

Мне в тело впивались какие-то шипы, и я попыталась их вытащить.

Шипы оказались соломинками – я скатилась со своего коврика и лежала на сене.

– Блин, – пробормотал лик в ореоле света.

Значит, никакой это не сон.

Я приподнялась. Саки опустилась рядом со мной на колени. После подъема по лестнице она тяжело дышала. Ее фонарик на миг меня ослепил.

– Мы никуда не смогли доехать, – выдохнула она. – Даже назад в особняк. Помнишь, мы проезжали мост над рекой? Он обвалился. Половина висит над водой. Я перебрала все маршруты. Идти пешком она не может. Я и в машину ее чуть ли не на себе затаскивала.

– Она еще рожает?

Ничего умнее спросонья мне в голову не пришло.

– Она внизу. Что мне делать?

– А что с твоим отчимом? Он-то где?

– Он мне не отчим.

– Да какая разница, Су. Где отец ребенка?

– Они расстались. Она узнала, что он ей изменил.

– Что, в тот раз, под экстези?

– Нет. Еще до каникул. Неважно, короче. Заявил, что вообще не хотел ребенка. И слинял в город еще перед штормом, когда все поехали запасаться продуктами. Она орала на всю машину, какой он козел. Я ей напомнила, что давным-давно ее об этом предупреждала.

– Надо позвонить в службу спасения.

– Я звонила по дороге. Не дозвонилась.

– Попробуй еще.

– А схватки-то частые.

Я ткнула в бок Рейфа: что-то буркнув, он проснулся; затем растолкала Джен.

– Стой с телефоном у входа в сарай, пока сеть не покажет три полоски, – скомандовала я. – Надо вызвать скорую. Или эвакуационный вертолет.

Мы надели налобные фонарики и вслед за Саки спустились по лестнице.

В сарай забрела пара осликов.

Было слышно, как заворочались, просыпаясь, остальные ребята.

На первом этаже мы увидели мать Саки. Она сидела на одеяле, широко расставив перед собой ноги.

– Спасибо тебе, Господи, что послал ей длинное платье, – пробормотал Рейф.

Мать со стонами раскачивалась взад-вперед.

– Надо перевести ее в коттедж, – сказала Саки. – Правильно? Там хоть почище.

– Я никуда не пойду. – Мать помотала головой и вновь застонала. – Никуда. Не пойду!

– Отведите ее в стойло, – крикнула Ди с сеновала. – В то, которое без сена на полу. Я собиралась там спать, отдраила до блеска с отбеливателем, а спать все равно пошла наверх. Ослиная вонь оттуда так и не выветрилась.

* * *

Мы с Саки взялись за два передних конца одеяла, на котором сидела ее мать, и поволокли за собой – так обычно передвигают тяжелую мебель, подкладывая полотенце или коврик. Тянуть пришлось в обход осла – тот ни в какую не желал сходить с места.

Мать качнулась и завалилась назад, словно мешок картошки.

– Позову Бёрла, – сказала Вэл, повиснув на балке.

К этому времени все, кроме младших, уже проснулись.

Мы затащили мать в хлев, усадили ее, прислонив к стенке, и расправили одеяло. Она закрыла глаза и шумно дышала.

– Подушки? – спросила Саки.

– Может, принести лед? Смотрите, она вся по́том изошла, – сказал Рейф.

– Нет у нас льда, – сказал Дэвид.

– Я пошел спать на улицу. – Джуси подхватил свой спальный мешок и поволок его за собой вместе с соломой, пылью и, вероятно, ослиным навозом.

– Я тоже, – сказал Лоу. – Чё-то уже совсем… Тут у вас реально жесть.

– А как ты сам родился, по-твоему? – заорала Джен, стоя у двери. – Что, тебя аист принес? Весь такой белый, под пение ангельского хора? Прилетел и опустил тебя в золотую колыбельку?

– Это произошло вагинальным путем, – сказала Саки.