Последнее слово девятого калибра

– А если попроще? – Выходцев вооружился сигаретой.

– Куда уж проще! – покривился молодой следователь. – Числа, когда с завода отправлялись партии готовой продукции, номера поездов, на которые шла погрузка, время их отправления. Следующий блок – номера счетов местных и зарубежных банков, на которые перечислялись средства. Как я понимаю – шла расплата за предоставленную продукцию МТЗ. Тут же информация о плательщиках в виде номеров их банковских счетов. И, наконец, суммы. Исходя из всего упомянутого, я могу с уверенностью заявить, что девятьсот тридцать три трактора, на общую сумму около девяти с половиной миллионов долларов, ушли с завода мимо официальной проходной. Те самые, что вменяются в вину Баварцеву прокуратурой Мрянска.

– Честно говоря, я в недоумении. – Струге развалился на кабинетном диване и беспардонно вытянул ноги. – С махинациями такого размаха я еще не сталкивался, однако мне в любом случае непонятно – как можно, не опасаясь уголовного преследования, продавать трактора налево и не выполнять обязательств по официально заключенным контрактам? Ведь рано или поздно это все равно обнаружится?! Рекламационные письма со стороны партнеров, иски в арбитражные и международные суды! Не понимаю…

– Все просто, Антон, – Выходцев знал, очевидно, то, что было неведомо Струге. – Выполнение договорных обязательств с официальными партнерами растягивается по времени. Трактора клиентам поступают, но в очень ограниченных количествах. Это дает уверенность в том, что обязательства худо-бедно, но выполняться будут. Назови мне хотя бы одно предприятие, которое выполняет все условия договоров своевременно и в полном объеме. Поступление мизерных партий продукции позволяет иметь гарантию того, что продукция поступает и будет поступать. Никто и не думает обращаться в арбитраж. Попробуй обратись – начнутся разбирательства, которые затянутся на годы. И ничего, кроме ухудшения уже имеющегося положения дел, не будет. Директор завода имеет официальную статистику, которая не отвечает истинному положению дел. А в это время околозаводскими структурами заключаются договора с более удобными партнерами. То есть теми, которые готовы рассчитаться не взаимозачетами по энергетике и сырью, а «живыми» деньгами. То есть работают криминальные структуры. Поэтому на обоих берегах законных взаимоотношений завода и партнеров тишина…

– Верно… – вздохнул Антон. – Эти бумаги для следствия, а не для суда. Попав мне на стол даже в законном порядке, они для меня, без привлечения специалистов, не будут иметь никакого значения. В любом случае, если Феклистов остался бы жив, он вынужден был бы рассматривать дело без исследования в процессе этих документов.

Но для Выходцева заявление Струге оказалось малопонятным.

– Законный поступок, как и преступление, можно совершить, имея на то мотивы. Это можно организовать… И тогда все будет законно. Почему же – нельзя?

– Да потому что эти доказательства вины Баварцева добыты незаконным путем!! А их никто не собирается предоставлять в суд в законном порядке! Вот почему! Феклистов вообще не имел бы права сейчас листать эти бумажки, мать-перемать! И он знает почему!! Он нарушил бы элементарную судейскую этику.

– Ты чересчур правильный, Антон! – яросто возмутился Выходцев и громко постучал пальцами по столешнице. – Тебя вот прикончат сегодня ночью, тогда поймешь, всегда ли нужны правильность и законность! И что мне потом делать, зная, что я все это мог предотвратить?!

– Да пойми ты, Борис! Пойми!.. Он СУДЬЯ! Это не должность, черт ее побери!.. Это образ жизни, Боря! Судья – не артист, отыгравший на работе спектакль и ушедший домой, к жене! Феклистов приходил на работу, работал, уходил домой и оставался там СУДЬЕЙ! Как вам всем вдолбить это в голову! Миллион книг написано о следователях, еще один – об операх, сотни миллионов – о ворах! Но никто и никогда не написал о судьях! Ты видел хотя бы одну книгу в книжном магазине – роман о жизни и службе судьи?! Нет, потому что те, кто посвящен в это, не умеют написать, а те, кому бог даровал талант писателя, ни черта не знают о судье! И, даже если бы он попросил кого-то из них поведать о своей жизни, все равно ничего бы не вышло! Не получилось бы потому, что мало слышать и знать, нужно чувствовать и понимать! Ты говорил о судьях, у которых алмазы в руках крошатся? Хороший пример, поверь, мне понравилось. Только многие так и делают – крошат… Нет ничего проще, чем разломать алмаз. Положи его под мощный пресс. На это способны все без исключения. А ты попробуй ограни его. Преврати в истинную, прозрачную, сияющую гранями форму… Таких мало, Боря. Очень мало… И совсем недавно стало еще на одного меньше…