Последнее желание, Меч Предназначения

– Каким? – Черпак снова вылил воду. Ведьмак принялся следить за действиями черпака, ибо вода, хоть и ненадолго, тоже кое-что проявляла. Он повторил заклинание, ради безопасности заменяя гласную "э" вдохом. Думал понравиться чародейке знанием этого принципа и сильно удивился, услышав из бадьи дикий хохот.

– Что тут смешного?

– Твое заклинание... – Полотенце сплыло с вешалки и принялось вытирать остатки контуров. – Трисс лопнет от смеха, когда я ей расскажу! Кто тебя научил, ведьмак? Этому... заклинанию?

– Одна жрица из храма Гулдры. Это тайный храмовый язык...

– Кому тайный – тому тайный. – Полотенце хлестнуло о край бадьи, вода плеснула на пол, следы босых ступней обозначили шаги волшебницы. – Никакое это не заклинание, Геральт. И не советую повторять его в других храмах.

– Если не заклинание, так что? – спросил он, наблюдая за тем, как два черных чулка создают из воздуха одну черную ножку за другой.

– Шутливое выражение. – Трусики с оборками охватили нечто ласкающим глаз образом. – Хоть и не совсем цензурное.

Белая блузка с большим жабо в форме цветка порхнула вверх и сотворила формы. Как ведьмак заметил, Йеннифэр не пользовалась никакими штучками с китовым усом, которые так любят женщины. Ей это было ни к чему.

– Какое выражение? – спросил он.

– Давай не будем об этом.

Из стоявшей на столике четырехгранной хрустальной бутылки вылетела пробка. В бане запахло сиренью и крыжовником. Пробка описала несколько кругов и прыгнула на место. Чародейка застегнула манжеты нижней рубашки, натянула платье и материализовалась.

– Застегни, – повернулась она спиной, расчесывая волосы черепашьим гребнем. У гребня, как заметил Геральт, был длинный заостренный конец, который в случае нужды мог заменить кинжал.

Он расчетливо медленными движениями, пряжка за пряжкой, застегивал платье, вдыхая аромат ее волос, черным каскадом ниспадающих до половины спины.

– Возвратимся к твоему «бутылочному» существу, – сказала Йеннифэр, вдевая в уши бриллиантовые серьги. – Конечно же, не твое смешное заклинание обратило его в бегство. Скорее всего, он просто разрядил ярость на твоем дружке и улетел, поскольку это ему надоело.

– Правдоподобно, – угрюмо согласился Геральт. – Не думаю, чтобы он полетел в Цидарис укокошить Вальдо Маркса.

– Что еще за Вальдо Маркс?

– Трубадур, который считает моего друга, тоже поэта и трубадура, бесталанщиной, потакающей низменным вкусам толпы. Чародейка обернулась, странно блеснув фиалковыми глазами.

– А твой друг успел высказать желание?

– Даже два, и оба до крайности глупые. Почему ты спрашиваешь? Ведь очевидная же нелепица: исполнение желаний гениями, д'йини, духами лампы...

– Очевидная нелепица, – усмехнувшись, повторила Йеннифэр. – Конечно.

Вымысел, глупая, бессмысленная сказка, как и все легенды, в которых добрые духи и ворожейки исполняют желания. Такие сказки придумывают несчастные простачки, которые даже и не помышляют о том, чтобы свои многочисленные желания и мечты исполнять собственными силами. Приятно знать, что ты не из их числа, Геральт из Ривии. Поэтому ты близок мне по духу. Я, если чего-то хочу, не мечтаю, а действую. И всегда добиваюсь того, чего желаю.

– Не сомневаюсь. Ты готова?

– Готова. – Волшебница подтянула ремешки туфелек и встала.

Даже на каблуках она была не слишком высока. Тряхнула волосами, которые, несмотря на активное расчесывание, сохранили красочно-взвихренный и вьющийся беспорядок.

– Есть вопрос, Геральт. Печать, которая закрывала бутылку. Она все еще у твоего друга?

Ведьмак задумался. Печать была не у Лютика, а у него, к тому же сейчас. Но опыт учил, что волшебникам не следует говорить слишком многого.

– Хм... Думаю, да, – помедлив, ответил он. – Да, пожалуй, у него. А что? Эта печать так важна?

– Странный вопрос, – резко сказала она, – для ведьмака, специалиста по сверхъестественным чудовищам, которому следовало бы знать, что такая печать достаточно серьезна, чтобы к ней не прикасаться. Он стиснул зубы. Удар был точным.

– Ну что ж, – проговорила Йеннифэр немного мягче. – Видимо, ведьмакам, как простым смертным, свойственно ошибаться. Ну, можно идти. Где твой друг?

– Здесь, в Ринде. В доме некого Эррдиля. Эльфа.

– У Эррдиля, – скривила она губы, внимательно посмотрев на него. – Знаю, где это. Полагаю, там же находится и его брат, Хиреадан?

– Верно. А что...

– Ничего, – прервала она и, прикрыв глаза, подняла руки. Медальон на шее ведьмака задергался, рванул цепочку.

На влажной стене бани разгорелся светящийся квадрат, обрамляющий фосфоресцирующее молочно-белое ничто.

Ведьмак тихо выругался. Он не любил порталов и перемещений с их помощью.

– Разве обязательно... – кашлянул он. – Здесь недалеко...

– Я не могу ходить по улицам, – отрезала она. – Здесь меня не любят, могут оскорбить, закидать камнями, а то и чем-нибудь похуже. Несколько человек портят мне реноме, думая, что это сойдет им безнаказанно. Не бойся, мои порталы безопасны.