Последняя патриотическая

На самой шахте в середине двора бронированный КамАЗ и вечно черный и сальный – можно в борщ макать для навара – его водитель Рояль. Утро, и он вылезает из кузова, набитого матрасами и какими-то деревяшками.

Через двор идет Колобок.

– Шестнадцать снайперов в мясо! – с ходу дает он последнюю сводку.

– Мы пойдем поглядим, – поворачивает в зеленку Орда.

В зеленке мы нашли только срезанные пулями ветви и старую собачью ногу. Несет на весь лес тухлятиной, потому и сыскали.

– А шестнадцать снайперов что, на трехногой собаке ускакали? – хохочет Орда, заново отыскав Колобка.

– Да тьфу на вас! Инспекторы сраные. – тоже смеется лавинщик.

– Мы вас знаешь, как называем? Не «Лавина». Не. «Синяя лавина»!

Просмеялись все вместе.

Стоит рядом какой-то боец.

– Да ладно, ребята. Вы какой день здесь?… А мы все лето и до сих пор дырки по фронтам затыкаем. Тут нет нормальных. Все давно спятили. Тут каждый по-своему сходит с ума, – говорит он спокойно и без упреков.

Да мы понимаем. Потому и смеемся. Чтоб самим с катушек не съехать.

«Лавина» стоит двумя ротами. Одна здесь на шахте, другая – повыше на шоссе в Украину. По прямой километра три. В первой Кирпич, во второй Коготь – пара неуправляемых разведчиков. Первые две ночи ползали, разведывали друг друга, выяснить, кто рядом с ними.

– А днем подойти не судьба?

– Да неудобно как-то. Мало ли кто там стоит.

Как-то снюхались вместе. Теперь самостоятельно лазят по ночам в поле кошмарить укропов.

Днем мы пристреливаем по зеленке оружие. Они сидят там же в кустах. Минируют от врага тропу.

– А мы видели, что это вы стреляли. Не стали отстреливаться.

– Вы бы командира предупреждали, где вы сейчас! Застрелят же так!

– А мы ему не доверяем…

Скоро Кирпича уволили из отряда за пьянку. И трезвенник Коготь остался без друга. Не с кем стало ходить в разведку. Зато наконец-то появилось свободное время отмыться. Получил новую форму, сам отстирался, отскребся, проступило розовое молодое лицо. От его прежнего образа осталась толь – ко записанная мной для истории характеристика от Шайтана: «Им можно АГС чистить – кусок мазута с маслом. А на лице картошка растет!»

Наш «Беркут» доживает последние дни. Скоро, как и за Сочи, прикатят танки «Оплота». У нас новая тактическая задача – рыть поглубже окопы. Только не в сторону фронта, а в сторону тыла. Откуда приедут с нами кончать.

Бойцы с утра на окопах. Швыряют лопатами землю.

– Сначала рыли против укропов, теперь против «Оплота» и против «Востока».

Порыли, и сразу разминка – учебная атака «Оплота». Бах-бах с главной дороги – и все, кто в окопах, убиты. Эге, что-то не то накопали. Сидим, передумываем план обороны. После опять за лопаты.

– Мы воевать не будем. Что за херня с командирами?! Кладут друг у друга бойцов! – собрались россияне на заднем дворе.

С нами Японец.

– Мне наплевать, где нынче служить и с кем. Лишь бы я по фашистам, – показывает он на Украину, – стрелять не перестал.

Какая теперь нам колонна укропов, когда вокруг сумасшедший дом?… Словно почуяв конец, стали даже кончаться продукты: с трехразового перешли на двухразовое питание в день.

Подлить в стакан яда прибыл из Донецка какой-то командир Клуни с парой бойцов. Сам как старый лохматый лев – седой, тяжелый, в клетчатой арафатке. Расселся по-царски за нашим столом. Давний друг Севера. Этот ему сознался, что готова засада и надо обсудить последние мелочи.

Оба командира, с ними Орда и Родник, долго сидят в столовой над моей картой. Долго спорят и ничего не могут решить.

– А почему не накрыть колонну минометами? – откидывается Клуни на стуле.

– А нам это неинтересно, – усмехается с превосходством Орда. – Нам нужно навязать бой.

– Но у нас перемирие! – не забывает о главном Клуни.

– А как они, суки, через день город бомбят? – хриплым негромким голосом спрашивает Родник.

– А нам нельзя. У нас перемирие. И мы его соблюдаем. А за нарушение, сами знаете, расстрел. Провокация… – сложив руки, улыбается гость.

– И что теперь, колонну не брать? – стоит над ним, руки в карманы, Орда.

– Берите. Но как только возьмете, я вас расстреляю, – сидит он с той же холодной улыбкой. – Или повешу.

Ну не было печали – черти накачали!

Этой осенью Клуни уже штурмовал поселок, что перед нами. Он шел со своими бойцами под чужим командованием, и у тех не сделала дела разведка. Укропы накрыли всю колонну своей артиллерией. Результат – срыв наступления, несколько десятков убитых, из них и солдаты Клуни, и линия фронта снова у города.

– Ну и командирчик у вас, – стоим мы с бойцами Клуни.

Один достает из ранца какую-то папку, кладет рядом на стол.

– Посмотри, – зовет он меня. – Их всех по этой дороге, мимо вашей казармы, Клуни провез. Ногами вперед.

Боец высыпает из папки фото. Все на едином зеленом фоне. Семь фотографий, на всех одна дата, под каждою имя: