Последняя заря

– Надо что-то решать, – сказал он Прекрасе. – За Страдомира бы ее выдать было лучше всего. Пусть перед богами клятву принесет, что на стол мой притязать не будет ни он, ни дети его. И честь, и родство хорошее. Может, выйдет от кагана их земли оторвать и нам самим с них дань брать. Только с Кольберном как быть? Жаль, нет у меня четырех сестер…

– Послушай… – Прекраса подошла и положила ему руку на плечо. – Не знаю, как ты с ними дело уладишь… Может, я и помогу. Но вот что… Ни за кого мы Ельгу выдавать не будем.

Удивленный Ингер поднял голову и посмотрел ей в лицо:

– Не будем? Я думал, ты обрадуешься, что есть охотники ее увезти за поля и реки…

Прекраса покачала головой:

– Никто никуда ее не увезет. Замуж она, может, и пойдет. Но из этих – ни за кого.

Глава 2

Празднества закончились, а с замужеством Ельги-Поляницы так и не было решено. Ингер объявил, что по совету с родом и дружиной примет решение позже, а пока не желает, чтобы соперничество омрачало веселье. Женихи смирились: ясно было, что кого бы он ни избрал, обида остальных сильно испортит торжества, и никто не желал быть униженным перед всеми собравшимися, если выбор падет не на него. Сама Ельга еще несколько раз появлялась на пирах, но никому из сватающихся благоволения не выказывала. Ингер не заводил об этом разговора – ни с боярами, но со Свенгельдом. Замужество Ельги было тем рычагом, нажатие на который могло и вознести Ингера, и погубить. Понимая это, он выжидал и обдумывал свои шаги. Жила Ельга по-прежнему у Свенгельда, так что без его ведома никто не смог бы к ней приблизиться.

Однажды утром, незадолго до Купалий, Ельга сидела на крыльце и наблюдала за упражнениями дружины. Свена не было дома, Ружана возилась в детьми в избе. В ворота въехали три всадника, по виду не здешние: двое мужчин и отрок лет восемнадцати – рослый, с продолговатым лицом с темно-русыми кудрями, несколько запыленными в дороге.

– Кого вам? – обратился к ним оружник у ворот.

– Свенгельда, – первым заговорил почему-то отрок, хотя старшие молчали.

– Воеводы нет дома, после зайдите.

– Тогда хозяйку. Она дома?

– Хозяйку тебе? – Оружник удивился. – С чего это я тебя к хозяйке пущу?

– Я ее брат, дубина! – сорвался отрок. – Лютобор из Лютославля, Ярогостев сын!

– Брат?

– Он правду говорит! – подтвердил подошедший Шатун. – Будь жив, Ярогостич! Вырос ты, не признать, я сам не сразу разглядел. Истинно муж! Не женился?

– Нет покуда, – буркнул Лютобор, отходя от досады. – И ты будь жив. Где зять мой?

– В село по делам отъехал, к вечеру будет.

– Скорее бы. Новости у меня… отец прислал…

– Сильно важные?

– Да закачаешься.

Оставив лошадь, парень прошел в избу, мимоходом бросил любопытный взгляд на Ельгу. Ей тоже было любопытно, какие-такие вести привез древлянский шурин Свена, но она не пошла в избу, позволив Ружане встретить его наедине. Может, у них семейное дело какое…

Однако очень скоро ее позвали в дом. Кудрявый Лютобор уже сидел у стола и пил квас с видом работника, успешно завершившего трудное дело; теперь Ельга увидела в очертаниях его лба и глаз нечто общее с Ружаной. Сама невестка вышла ей навстречу с потрясенным видом.

– Вот так дело… Помнишь, давеча смеялись мы, что-де ты за Боголюба идти хочешь?

– Помню. Что, опоздала я – он другую взял? – усмехнулась Ельга.

– Марена его взяла! Земля позвала! Помер он!

– О-о-о… – Ельга не нашла слов и покосилась на Ружану.

В тот вечер Ружана пожелала бывшему мужу, «чтоб его Марена в ступе прокатила». Услышала ее Владычица Кощного. Правда, дивиться нечему: Боголюб, когда Ельга видела его семь лет назад, уже был старцем на шестом десятке, а теперь перевалил на седьмой.

– И что? – обратилась Ельга к парню. – Кто теперь князем древлянским будет?

– Неведомо, – Лютобор, до того с ней не знакомый, бесстыдно оглядывал столь взрослую деву с головы до ног. – Не избрали еще. К отцу только гонец пришел. Он меня сюда снарядил. Чтоб воевода знал… Это ты, что ли, та Ельгова дочь, за какой из Малина два посольства ездили, а назад никто живым не вернулся?

– Боголюб вернулся. Мы с ним за обиды рассчитались – старшим над всеми князьями деревскими его сделали.

– Что говорит отец – кого теперь в князья посадят? – спросила Ружана.