Последний довод королей

Её рука скользнула по его лицу, пальцы плотно прижались к подбородку. Арди притянула его к себе, и шея Глокты щёлкнула. Он почувствовал тёплое дыхание на своём подбородке. Её губы мягко коснулись его губ, и отпрянули. Он услышал тихий стон, и от этого его дыхание перехватило. Притворяется, конечно. Как может женщина хотеть прикасаться к этому изуродованному телу? Целовать это изуродованное лицо? Даже мне неприятна сама мысль об этом. Притворяется, и всё же, могу только поаплодировать ей за усилия.

Его левая нога задрожала, и ему пришлось крепче вцепиться в трость. Частое дыхание сипело в носу. Её лицо было напротив его лица, их рты сомкнулись, влажно прижались. Кончик её языка лизнул его пустые дёсны. Притворство, конечно, чем же ещё это может быть? И всё же, у неё получается так отлично…

Первый закон

Ферро села и уставилась на свою руку. На руку, которая недавно держала Семя. Она выглядела такой же, как и обычно, и всё же, ощущалась иначе. Всё ещё холодная. Очень холодная. Ферро заворачивала руку в одеяло. Грела в тёплой воде. Подносила к огню — так близко, что чуть не спалила.

Ничего не помогало.

— Ферро… — Такой тихий шёпот, что это вполне мог быть ветер за окном.

Она рывком вскочила на ноги, сжав в ладони нож. Уставилась в углы комнаты. Нагнулась, чтобы посмотреть под кровать, под высокий шкаф. Свободной рукой отдёрнула занавески. Никого. Она знала, что там никого не будет.

И всё же, она их слышала.

Раздался стук в дверь, и она снова резко развернулась, хрипло дыша сквозь зубы. Ещё один сон? Очередной призрак? Раздались новые тяжёлые удары.

— Входи? — прорычала она.

Дверь открылась. Байяз. Он поднял бровь, глянув на её нож.

— Ферро, ты слишком любишь клинки. У тебя здесь нет врагов.

Она сердито смотрела на мага, прищурив глаза. Она в этом сомневалась.

— Что случилось, там, в ветре?

— Что случилось? — Байяз пожал плечами. — Мы победили.

— Что это были за фигуры? Тени.

— Я ничего не видел, кроме Мамуна и его Сотни Слов, которые получали наказание, как и заслуживали.

— Ты не слышал голосов?

— Поверх грохота нашей победы? Ничего не слышал.

— А я слышала. — Ферро опустила нож и сунула его за пояс. Пошевелила пальцами руки — та же самая, и всё же иная. — Я до сих пор их слышу.

— И что они говорят тебе, Ферро?

— Они говорят о замках, о вратах, о дверях и о том, что надо их открыть. Всегда болтают о том, что надо их открыть. Они спрашивают о Семени. Где оно?

— В безопасном месте. — Байяз бесстрастно посмотрел на неё. — Если ты на самом деле слышишь существ Другой Стороны, то помни, что они созданы из лжи.

— В этом они не одиноки. Они просят меня нарушить Первый Закон. В точности, как просил ты.

— Всё зависит от трактовки. — Байяз гордо изогнул уголок рта. Словно добился чего-то чудесного. — Я ограничил метод Гластрода техниками Мастера Делателя, и использовал Семя в качестве двигателя своего Искусства. Результаты были… — Он сделал долгий довольный вздох. — Ну, ты там была. Кроме всего прочего, это был триумф воли.

— Ты что-то сделал с печатями. Ты весь мир поставил под угрозу. Рассказчики Тайн…

— Первый Закон — это парадокс. Всякий раз, как что-то изменяешь, ты берёшь взаймы у нижнего мира, и всегда есть риск. Если я и пересёк границу, так только границу масштаба. Мир в безопасности, разве не так? Я не стану извиняться за свою проницательность.

— Мужчин, женщин и детей хоронят в ямах сотнями. Как хоронили в Аулкусе. Эта болезнь… из-за того, что мы сделали. В этом, значит, проницательность? В размере могил?

Байяз пренебрежительно мотнул головой.

— Непредвиденный побочный эффект. Боюсь, цена победы сейчас такая же, как и в Старое Время, и всегда будет такой же. — Маг посмотрел ей в глаза, и в его взгляде была угроза. Вызов. — Но даже если я нарушил Первый Закон, что с того? В каком суде ты будешь меня судить? С какими присяжными? Выпустишь Толомею из тьмы для дачи показаний? Отыщешь Захаруса, чтобы он зачитал обвинение? Вытащишь с края мира Конейль, чтобы она вынесла вердикт? Приведёшь великого Иувина из страны мёртвых, чтобы он огласил приговор? Вряд ли. Я Первый из Магов. Последнее слово за мной, и я говорю… что я прав.

— Ты? Нет.

— Да, Ферро. У кого власть, тот и прав. Вот мой первый закон, и он же последний. Это единственный закон, который я признаю́.

— Захарус предупреждал меня, — пробормотала она, думая о бескрайних равнинах, о старике с безумными глазами и с кружащимися птицами. — Он сказал мне бежать, и никогда не останавливаться. Надо было его послушать.