Последний рейс

Капитан принес початую бутылку.

— У нас разговор большой, — благодушно сказал инспектор и подвинул мужичку стакан. — И дело наше строгое. А пока за встречу…

Денисков изумленно наблюдал эту странную сцену — впервые он видел, чтоб так обращались с нарушителем.

— Дак ты украл, че ли?! — с неожиданным блеском в повеселевших глазах буркнул рыбак.

Володя рассмеялся, долил стакан до верхней кромки. Мужик выпил томительными мелкими глотками. ♦Пьяница…» — машинально отметил Денисков.

— Так вот, — удовлетворенно хмыкнул Володя, подмигнув Борису, видимо, он сделал такое же наблюдение, — дело у нас серьезное… Факт браконьерства налицо.

— Ты, паря, погоди… ты, паря, документ имешь какой? — ухмыльнулся задержанный, наверное почувствовав от выпитого прилив бодрости.

Володя улыбнулся ему как лучшему другу, протянул удостоверение.

— Ага… — прошептал мужик, хитро и недоверчиво рассматривая документ. — Ниче не поделаешь… Это я к тому, много лихих людишек-то по Оби шастает.

— Так будем протокол писать… или как? — врастяжку сказал Володя.

Денисков уловил в словах нештатного инспектора рыбнадзора странную нервозность, вроде неуверенности или намека на что-то…

Не получив ответа, Володя покраснел и, сдерживая непонятную злость, достал офицерскую полевую сумку, вынул из нее стопку голубоватых бланков, положил на бумаги авторучку. Делал он все это нарочито медленно, внушительно, сердито поглядывая на ханта. Вконец растерявшийся браконьер совершенно не реагировал на взгляды Володи.

— Фамилия? — жестко сказал инспектор.

— Петрушкин… — растерянно заморгал мужичок.

— Имя, отчество?

— Семен Ампилыч…

— Так вот, Семен Ампилыч… — Володя печально поморщился. — Неприятно, конечно, огорчать хорошего человека, но… давай посчитаемся… — Он сделал многозначительную паузу. — Казанку мы у тебя и «Вихрь» реквизируем. Это пойдет в пользу государства… Тут… туда-сюда… больше тыщи рублей с тебя долой, так?

Петрушкин побледнел.

— Дак это как… как это… отберешь, че ли? — испуганно привстал он.

— Теперь еще снасти свои из ямы подымешь. По закону орудия браконьерского лова… изымаются. Ну, и сам, брат, знаешь… за каждого осетра штраф по полсотне рублей. А у тебя в лодке сколько голов?.. Вот все вместе сложи, и получится? — Володя надвинулся на Петрушкина всем корпусом, лицо его выражало искреннее сочувствие.

Петрушкин беспомощно переводил взгляд с одного лица на другое в немом истошном крике: «Это как же! Как же это?..» Денисков почувствовал в разыгравшейся перед ним сцене нечто намеренное, к чему клонилось дело. Иначе зачем эта комедия? Составить протокол, взять подписи, но не рвать же несчастному мужику нервную систему!

— Дак неладно это… — наконец прошептал Петрушкин. — Как же это на речке без лодки-то, без движка-то…

Борис оставил кубрик. На корме он сел на леер, закурил, переживая виденное и пытаясь найти объяснение происходящему. Грохнула дверь рубки, и, громко стуча тяжелыми меховыми сапогами, на палубу вышел Володя. Увидев Денискова, подошел, молча прикурил от его папиросы и со злостью выматерился.

— Ты чего? — удивился Денисков.

— Да… — Он опять выругался. — Дур-рак попался! Я ему то да потому, то да потому, а он хоть бы хны!.. Выставил буркалы, тьфу!

— Так испугался ведь, такая сумма…

— Я ему и так и сяк намекаю, а он… Ну до чего тупой! Давно бы полюбовно разошлись, ха!

Борис наконец все понял. «Вот для чего комедия, — сообразил он. — Так и я тупым оказался, как мужичок тот. Протокол… Вся эта канитель… А можно, выходит, разойтись, да-а, дела-а…» Денисков почувствовал, как заливается огнем его лицо, он даже сжался весь, словно кто-то хлестал его по щекам.

— Ну да Никола сейчас намекает… — успокаиваясь, с усмешкой сообщил Володя, не заметив реакции отвернувшегося Денискова. — А не согласится, дадим законный ход. Такого дурака и не жалко.

Когда инспектор и Денисков вернулись в кубрик, Никола с хантом чокались гранеными стаканами и улыбались, довольные друг другом. Красивое чистое лицо Николы выражало расслабленное добродушие, какое обычно возникает после удачно разрешенной проблемы. Он поднял глаза на вопросительно-ожидающее лицо инспектора и многозначительно подмигнул. Володя шумно вздохнул всей грудью, швырнул шапку на диван и сам повалился туда же в изнеможении, в каком не было ничего от недавнего показного, наигранного. Денисков проследил реакцию остальных обитателей катера: ночные глаза Авзала Гизатовича с прежним напряженным недоверием смотрели именно на него. Интеллигентный помощник капитана, кажется, оставался равнодушным к происходящему. Морщинистое лицо старого капитана, налитое нездоровой алкогольной краснотой, вовсе ничего не выражало. Зато Семен Петрушкин так и светился от неожиданной радости. Его мелкое рябоватое лицо в счастливых морщинках у сузившихся заблестевших глаз стало словно бы еще мельче. И еще в лице мужичка-браконьера безошибочно и недвусмысленно читалась укоризненная мысль: «И как это я сразу не допетрил!..»