Последний Танцор

Теперь киборг имел возможность рассмотреть зеркальную поверхность капсулы с расстояния всего тридцать сантиметров. Лучше бы он этого не делал. Оболочка сферы отразила его собственную физиономию в чудовищно искаженном виде, как кривое зеркало в комнате смеха.

— Надеть шлем.

Де Ностри с молниеносной быстротой, выработанной годами практики, защелкнул шлем. Вот и еще одна из причин, по которой ему предложили вызваться добровольцем: он три года прослужил там, где привычка носить скафандр становится второй натурой. Все звуки внешнего мира исчезли, и де Ностри почувствовал легкую вибрацию. Его периферийное зрение было замещено индикаторами шлема. Теперь шар стал всем его миром, единственным, что он видел.

На индикаторе в крайнем правом углу поля обзора загорелась красная семерка. Первые шесть каналов представляли общедоступные частоты связи. Каналы номер семь и восемь были резервными и использовались только Миротворческими силами. Остальные, с девятого по двенадцатый, предназначались для Космических сил.

Де Ностри четко произнес:

— Команда: на седьмом.

Через мгновение до его ушей донесся глубокий, рокочущий голос комиссара Гвардии Мохаммеда Венса:

— Сэмюэль?

— Я, мсье комиссар.

— Помни, что ты представляешь интересы и защищаешь репутацию Миротворческих сил. Не теряй головы и не натвори глупостей.

— Слушаюсюв, мсье комиссар!

— Надеюсь, я не ошибся, выбрав для этого задания тебя. Доктор Хольцман хочет поговорить с тобой на третьем канале. Де Ностри нахмурился.

— Есть. Команда: на третьем.

Голос ученого, резкий и скрипучий, заполнил шлем де Ностри. Говорил он с преувеличенной бодростью:

— Ну как, готов встряхнуться, старина?

Де Ностри плохо понимал по-английски, а в радиосвязь не была введена программа перевода, поэтому ему потребовалось несколько секунд, чтобы перевести иностранные слова.

— Если я правильно понял вас, то да. Думаю, я готов. Вы... вы говорите по-французски, мсье Хольцман?

— Конечно.

— Пожалуйста, перейдите на этот язык. Секунда полной тишины, потом сухой смешок Хольцмана. Он заговорил на французском почти без акцента:

— Как хочешь. Нам осталось минута и тридцать секунд. Я буду отсчитывать по пять в обратном порядке, начиная с тридцати секунд. Когда установится внешнее поле замедления, шар раскроется почти сразу же. Помни: самое важное, что ты должен сделать, — это выключить генератор поля шара, если ты его обнаружишь и поймешь, как это сделать. Только не повреди его; возможно, он работает на аннигиляции материи и антиматерии. Поверь, мне никак не улыбается выключить поле через неделю и обнаружить внутри спекшуюся корку.

— Надеюсь, до этого не дойдет, мсье.

Стоя в пяти метрах за панелью управления полем, Хольцман удивленно моргнул — гвардейцы Миротворческих сил никогда не отличались чувством юмора, — а потом немного устало улыбнулся.

— Я тоже. Если ты не сможешь выключить генератор, постарайся находиться как можно дальше от него при счете «сорок пять». Когда наше поле ослабнет, шар восстановится. Ладно, начинаю отсчет... тридцать секунд... двадцать пять...

Де Ностри обнаружил, что невероятно сильные мышцы его брюшного пресса, укрепленные при помощи трансформирующего вируса, бесконтрольно и болезненно сжались.

— ...двадцать...

Глубокое дыхание. Нанокомпьютер в основании черепа заметил выброс адреналина и включил стандартную программу реакции на угрозу. Сэмюэлю пришлось отвлечься, чтобы блокировать программу, когда компьютер попытался включить лазеры, скрытые в кончиках его указательных пальцев. Он с ужасом представил, как объясняет комиссару Венсу, почему он прожег дыры в собственном гермокостюме, и мысленно содрогнулся.

— ...десять...

«Через пятьдесят пять секунд, — отвлеченно подумал Сэмюэль де Ностри, — пройдет неделя».

— ...четыре... три... два... один...

В последнее мгновение сержант вспомнил, что надо зажечь фонарь на шлеме.

— Пуск.

Табло в левой части шлема мигнуло и показало ярко-красную цифру «45».

Мир исчез в светящемся белом облаке.

Он обнаружил, что заключен в тесный, сияющий кокон.

Кубическое поле замедленного времени в лаборатории «Титан индастриз» едва вмещало шар пришельцев. Де Ностри стоял, а поле находилось у него за спиной, над головой и под ногами. Оно окружало платформу с хронокапсулой, и это основание, еще недавно устойчивое и твердое под ногами, внезапно показалось ему зыбким и эфемерным. Единственный свет давал его фонарь, но между зеркальной поверхностью поля замедления и зеркальной поверхностью вневременного шара было так светло, что фонарь через секунду автоматически убавил яркость.

Таймер показал «43».

По-прежнему ничего не происходило. Де Ностри протянул руку в перчатке, пробежал пальцами по скользкой поверхности. Прошло уже несколько секунд, а шар по-прежнему остается в поддерживающем кольце, неподвижный, без всяких изменений. Неужели ничего не случится?

Сержант убрал руку с шара и в изумлении заморгал, когда... «34»... чья-то нога пнула его прямо в лицо.