Послушник

– Как вы меня и учили, – ответила девушка, подходя ближе и протягивая руку поверженному спарринг-партнеру. – «Проявлять милосердие можно только после победы. До тех пор надо драться. Без жалости, без пощады. Иначе рискуешь лишиться головы». Кажется, так вы всегда говорили?

– Так, все правильно.

Мужчина поднялся, воспользовавшись предложенной помощью. Несмотря на юный возраст, девушка без напряжения удержала более массивного тренера, помогая ему встать с пола.

Сзади раздались медленные хлопки.

– Отличный урок, Юрий, – в павильон зашел еще один человек. – Надеюсь, ты не поддавался?

– Нет, Петр Сергеевич, – инструктор покачал головой. – Это было бы неразумно с моей стороны. Я слишком люблю вашу дочь, чтобы так ее подставлять.

Человек неторопливо кивнул. Правильно, поддашься сегодня, а завтра ученица погибнет, потому что слишком переоценила себя. Она должна четко знать пределы своих возможностей. Измененные отнюдь не бессмертные. Биомодификация не давала своим носителям абсолютной неуязвимости.

– Оставь нас.

Петр Сергеевич Сабуров прошел вперед, присаживаясь на низенькую скамейку, стоящую у стены. Мужчина в комбезе, ветеран 45-го полка спецназначения, коротко поклонился и молча вышел, оставляя отца с дочерью наедине.

– Что-то случилось, папа? – Кристина шагнула с края тренировочной площадки.

Заскрипели липучки на рукавах, высвобождая края плотной ткани. На утрамбованный песок полетели сброшенные тактические перчатки военного образца. На их тыльной стороне виднелся вдавленный рисунок грифона.

Проследив взглядом за рельефной картинкой, хозяин усадьбы незаметно скривился. Грифон – символ Имперской гвардии. Он всегда его раздражал. Однако приходилось терпеть редкие напоминания о репрессивном аппарате императорской власти. Для элитных воинов всегда изготавливали самое лучше снаряжение.

– Почему должно что-то случиться? Разве отец не может просто захотеть увидеть свою маленькую дочурку? – Петр Сергеевич похлопал рукой по лавке рядом с собой, предлагая сесть рядом.

Настала пора девушки морщиться. Она слишком хорошо знала своего родителя, чтобы купиться на подобное объяснение. Старший Сабуров мог быть кем угодно, но точно не сентиментальной личностью, кого вдруг внезапно одолели отцовские чувства.

– Потому что за четырнадцать лет ты ни разу не проявлял слабость привязанности к кому бы то ни было, – ответила Кристина, но тем не менее присела на предложенное место.

Кустистые брови мужчины на секунду сдвинулись к переносице. Ему показалось или его обвинили в чрезмерном присутствии хладнокровия? Посмотрев в спокойное лицо дочери, он про себя усмехнулся. Он понял, что она хотела сказать. Это не скрытое обвинение, это скрытая похвала.

– Но ты ведь, надеюсь, знаешь, что я все равно тебя очень люблю? Пусть и не всегда демонстрирую свое отношение явно.

Девушка сдержанно кивнула. Конечно, она знала об этом. Как и о том, что нормальных отношений детей и родителей у таких, как они, не может быть в принципе. Слишком отличается их мир от мира обычных людей. Здесь много соперничества, много жестокости и совершенно мало любви.

– Так о чем ты хотел поговорить? – поторопила Кристина отца.

Сегодня ей еще хотелось успеть на вечеринку у одного знакомого. С учетом времени на дорогу и душ, оставался запас времени не больше чем в полчаса.

Разумеется, делиться своими планами с патриархом семьи она не собиралась, предпочитая не отвлекать его такой ерундой. Он и без этого знал, что его дочь не вела жизнь затворницы.

– Мне всегда тут нравилось, – вместо ответа заметил Петр Сергеевич, делая круговой жест рукой, охватывая весь тренировочный павильон.

Под одной крышей довольно вместительной постройки располагалось несколько спортивных залов, оборудованных самыми лучшими тренажерами, площадки для учебных схваток и даже тир, приютившийся в самом дальнем конце. Отдельной пристройкой выделялся медицинский пункт, где на постоянной основе дежурил высококвалифицированный персонал.

Кристина оглядела обширное пространство и едва заметно пожала плечами. С самого момента, как маленькая девочка научилась ходить, для нее павильон стал бо́льшим домом, чем другие места весьма немаленького по площади поместья рода Сабуровых.

– Ты знаешь, почему биомодификацию проводят после рождения? – резко сменяя тему, спросил отец.

– Потому что процедура не затрагивает генетическую составляющую Измененного, – моментально ответила девушка, цитируя слова из учебника. – Геном не подвергается преобразованию. Вследствие чего потомству не передаются свойства изначального организма.

– А почему так происходит? – продолжил строгий опрос отец. – Почему мы не затрагиваем структуру ДНК?

Если ей и показались странными вопросы, которые проходили еще на этапе домашнего обучения у всех высших аристократов, то она не подала виду.