Поставить мир на кон

Альена, нежно мне улыбнувшись, ушла укладывать сыновей спать, а я откинулся на спинку стоящего у раскрытого окна кресла и закрыл глаза. В какой-то момент осознав, что наслаждаюсь мгновениями покоя, которые мне выпадали не так часто. Я понимал, что как раз в такие моменты и приобретает смысл моя жизнь.

Восемь лет на Лилее пролетели незаметно, хоть и были насыщены многочисленными событиями. Иногда мне казалось, что они просто не могли вместиться в них. Однако спорить с памятью было трудно, а она утверждала, что именно так все и произошло. Неожиданная встреча мамы с Олейором превратила наши будни в нечто, похожее на сказку. Правда, не всегда добрую.

Воспоминания о Лере изменили ход моих размышлений, вернув их к находке, обнаруженной в архивах Тахара. О многом из того, что было написано в древних свитках, можно было только догадываться, но суть казалась довольно понятной. И весьма тревожной.

Раздавшийся стук в дверь был весьма предсказуем, но не очень радовал. В разговоре с д’Таром я не сдержался, за что себя очень корил. Потому и предпочел покинуть его и Гадриэля, так и не рассказав ни о чем из того, что мне стало известно. Теперь же слегка успокоился, воспринимал слова правителя и друга уже не столь категорично, пусть и болезненно.

Они с мамой были счастливы, но это не значило, что их счастье должно было длиться бесконечно. К тому же не мне и не нашему черноволосому интригану решать, продолжать им быть вместе или нет. К счастью, законы эльфов были весьма лояльны и не принуждали пару делить друг с другом вечность, после того как их чувства остыли.

Было во всем этом одно важное «но». Мой господин любил свою жену, и она отвечала ему тем же. Уж я-то свою маму знал лучше, чем кто-либо еще. Потому и искал причину происходящего в чем угодно, но только не в погасших сердцах.

– Отошел? – Вошедший в комнату Гадриэль был прямолинеен. Впрочем, как всегда.

– Ты зашел передать, что брошенные мною оскорбления можно смыть только кровью? – ехидно уточнил я, даже не приподнявшись ему навстречу.

– Ты давно не сражался с Олейором? – усмехнулся тот, устраиваясь в кресле напротив. Намек был слишком прозрачен, чтобы его не понять. Противником на тренировках правителя выступал либо я, либо сам начальник разведки. Исход таких поединков был весьма предсказуем: в половине из них побеждал наш друг, ну а в остальном…

– А то ты не знаешь, – продолжил я изводить его насмешливой улыбкой. Не далее как нынешним утром я заставил просить о пощаде не только своего первого наставника, но и ставшего третьим на турнире мечников Гадриэля.

– Ты предпочитаешь провести ночь в объятиях своей жены или за лихой дружеской попойкой? – Взгляд лорда был невинен, как у моих малышей, которые уже неплохо знали, каким образом можно добиться желаемого.

– Ты хочешь сказать, что у него есть выбор? – Вошедшая в гостиную Альена смотрела на эльфа с не меньшей лаской, чем недавно на меня.

Не знай я о принципах Гадриэля, не позволявших ему соблазнять жен своих друзей, уже давно бы начал ревновать. Легкость, с которой он флиртовал с женщинами, делала его весьма опасным для мужей.

– Не уверен, прекраснейшая из дракониц, – поднялся он ей навстречу. С нежностью коснулся губами протянутой руки, искоса поглядывая на меня в ожидании реакции.

Будет ему реакция, как только мы выйдем за дверь.

– К утру-то его хотя бы ждать? – озорно взглянула она на меня, догадываясь о каре, которую я придумывал для лорда. Мы все знали, что вряд ли хоть один из планов мести воплотится в жизнь, но определенную остроту ситуации это придавало.

– Наш правитель расщедрился. Приказал поставить на стол вино из дарианских запасов.

– А как же указ? – Она едва не смеялась.

После того как я в душевном расстройстве создал пространственный карман, спрятав туда кусок находившегося рядом с дворцом парка, Олейор пообещал запретить мне пить что-либо крепче родниковой воды. Дело конечно же было не в количестве бутылок, которые мы в ту ночь опустошили с Саркатом, а в отчаянии, разрывавшем мое сердце, но свое слово он сдержал. Правда, знали об этом немногие, чем я и пользовался.

Уже потом, когда и до самого правителя дошло, насколько жестоко он поступил и по отношению к самому себе (я отказывался составить ему компанию, когда на него нападала меланхолия), он порвал тот свиток. Так что указа уже давно не было, а шутка осталась.

– Он пообещал помиловать его в случае чего, так что за мужа можешь не беспокоиться.

Гадриэлю, в отличие от меня, повезло меньше. Вторым указом он стал начальником разведки темных эльфов, которым до сих пор и оставался.

Решив, что уже достаточно потрепал нервы своему господину, отправившему за мной в качестве посыльного лорда, я поднялся с кресла. Проходя мимо, поцеловал жену, посоветовав меня не дожидаться, и первым вышел в коридор.

– Как он? – уточнил я у эльфа, когда дверь за нами закрылась.

Маска прожигателя жизни слетела с лица моего друга, уступая место другой, которая, так же как и первая, не отражала сути этого многогранного существа.

– Злится. Но не настолько, чтобы не понимать, в чем именно ты прав.