Поступь хаоса

И судя по довольному выражению ее физиономии, я отреагировала именно так, как она хотела.

– Сто двадцать секунд до орбиты, – сказала мама.

– Готов, – ответил по связи папа.

Двигатели сменили частоту. Корабль приготовился прекратить свободное падение из бескрайней тьмы и собственными силами войти в атмосферу планеты.

– Готова, – подтвердила я, открывая экраны, которыми начну по-настоящему пользоваться, только когда мы окажемся ближе к поверхности.

Ищем открытое место, достаточно большое, чтобы сесть. Место, где будет основан наш первый город – если я достаточно хороша в своем деле.

– Девяносто секунд. – Это снова мама.

– Открываю двигатели. – Звук снова поменялся. – Окисление топлива.

– Пристегнись, – сказала мне мама.

– Я и так пристегнулась! – Я отвернула от нее кресло, чтобы пристегнуться незаметно.

– Шестьдесят секунд.

– Еще минута, и мы будем там первыми! – весело крикнул папа в динамиках.

Мама засмеялась. Я нет.

– Да ну тебя, Виола, – упрекнула она. – Это ведь и правда весело!

Она сверилась с одним из своих экранов, что-то набрала на нем пальцами.

– Тридцать секунд.

– Я была счастлива на корабле. – Я сказала это спокойно, но с такой серьезностью, что мама даже оглянулась на меня. – Я не хочу жить там, внизу.

Она нахмурилась.

– Пятнадцать секунд.

– Топливо готово! – сообщил папа. – Ну, что, покатушки в атмосфере!

– Десять, – сказала мама, не отрывая от меня взгляда. – Девять.

И вот тут-то все пошло совсем, абсолютно не так.

– Но это же целый год! – сказала я Брэдли на одном из тренировочных занятий меньше чем за месяц до нашего отлета. – Год без друзей, без школы…

– А если останешься – это будет год без родителей, – возразил он.

Класс стоял пустой. Обычно он был полон детей из дежурных семей – все учили уроки, болтали с друзьями. Но сегодня тут сидели только мы с Брэдли: штудировали какие-то научные технологии для высадки. Завтра Симона с «Гаммы», к которой Брэдли, сдается мне, тайно неравнодушен, будет давать навыки выживания в чрезвычайной ситуации на тот случай, если случится самое худшее. И это опять будем только мы с ней вдвоем во всей комнате, без остальных.

– Почему это вообще должны быть мы? – посетовала я.

– Потому что вы лучше всех подходите для этой работы, – сказал Брэдли. – Твоя мама – по всей видимости, наш самый крутой пилот, а папа – высококвалифицированный инженер…

– А я? Почему я должна платить за то, что они в чем-то там хороши?

Брэдли улыбнулся:

– Ну, ты тоже явно не кто попало. По математике – вообще первая. Ты – любимый учитель музыки у малышни…

– И за все это меня надо наказать, оторвав ото всех, кого я знаю, на целый год?

Он быстро глянул на меня и так проворно забегал пальцами по тренировочной панели, что я никак не могла разглядеть, чем он там занят.

– Что это?

Учительский тон заставил меня ответить сразу и машинально.

– Твердый пласт, – выдала я, глядя на выбранную им симуляцию ландшафта. – Дренаж хороший, но сухо. Ирригация лет пять-семь, прежде чем можно будет выращивать сельхозкультуры.

– А это? – Новая картинка.

– Умеренный лес. Необходимо ограниченное прореживание, потенциально годится для выпаса скота. Очень сомнительно с точки зрения заботы об окружающей среде.

– Это?

– Почти пустыня. Только натуральное хозяйство. Брэдли, я…

– У тебя отличные навыки, Виола. Плюс блестящий ум, находчивость, сообразительность. Даже в твоем возрасте ты будешь жизненно важной частью миссии.

Я не ответила, потому что по каким-то идиотским причинам глаза у меня начали наполняться водой.

– Чего ты на самом деле боишься? – спросил он так мягко, что я невольно посмотрела в его карие глаза…

Добрая улыбка на коричневом лице, маленькие серебряные завитки начали проглядывать в шевелюре на висках. Очень теплое лицо. Ничего, кроме тепла и заботы.

– Все только и говорят что о надежде, – буркнула я, тяжело сглотнув.

– Виола… – Его голос был до невыносимости нежен.

– Ничего я не боюсь! – соврала я, еще раз сглотнув. – Я просто не хочу пропустить свой тринадцатый день рожденья, и вечеринку, и церемонию перевода в пятый верхний…

– Зато ты увидишь такое, чего не увидит больше никто. Да ты будешь настоящим экспертом к тому времени, как остальные туда только доберутся! К тебе будут все обращаться за советом.

Я обхватила себя руками.

– Они решат, что я просто задавака.

– Они уже давно так думают.

Но, говоря это, он улыбался.

Я не хотела отвечать тем же.

Но ответила. Совсем чуть-чуть.

Мы вошли в первую зону турбулентности в атмосфере. Под днищем у нас что-то негромко залязгало.

Мы с мамой сразу вскинули головы. Это был неправильный лязг.

– Это еще что такое? – спросила мама.

– Я думаю… – ответил папин голос.

А дальше в динамиках раздался внезапный РЕВ и испуганный папин возглас.

– Томас! – закричала мама.

– Гляди! – я ткнула пальцем в индикаторные панели, которые загорались одна за другой.

Машинное отделение затоплял огонь, и выходы автоматически загерметизировались, чтобы не выпустить его.

Его и заодно моего отца. Мой папа остался внутри.

– Папа! – закричала я…

Все начало происходить очень быстро.