Потусторонним вход воспрещён

«Чтобы управлять своей магией, ты должна вообразить что-то понятное. Например, мелодию. Когда она струится и когда взметается ввысь, это разные настроения. Так же и с волшбой», — учил Великорецкий.

Если речь заходила о воде, Медина представляла ее прикосновения: шершавое поглаживание волны, пенные щекотные брызги, упруго-настойчивое течение, бьющий наотмашь вал, струящийся между пальцами ключ, незыблемая тяжесть донных потоков.

Вода, которую Медина видела теперь, могла разъедать подобно кислоте.

Она поморщилась. Отодвинулась. Замерла.

В желудке колыхнулось тяжело, муторно, будто его обхватили холодными пальцами и сжали. По позвоночнику прошла волна щекочущего жара. Испарина выступила на висках. Мир стремительно сузился до черного тоннеля.

Медь зажмурилась, унимая внезапное головокружение. Только не сейчас…

…В злополучный клуб у Гавани ее занесло случайно, почти по инерции, в вечер понедельника. Просто работа догнала Медину на выходных, и теперь требовалось развеяться. Пара вкусных коктейлей и легких знакомств, которые не продолжились бы на следующий день, отлично для того подходили.

Вечер был в самом разгаре. Музыка залепляла уши и выгоняла из головы любые мысли, алкоголь грел желудок. Пружинистая легкость наполняла почти невесомое жаркое тело.

Ближе к полуночи, когда помада то ли съелась, то ли осталась разводами на прохладном стекле бокалов, Медина вышла с танцпола и поискала указатель «WC».

Здесь царил полумрак. Только над расписной раковиной, стилизованной под Англию девятнадцатого века, горел круглый плафон.

Медина поправила макияж, растянула губы в улыбке.

Под неоновой табличкой с пожеланием «Найди себя во мраке», отражавшейся в зеркале, виднелась узкая дверь кабинки и надпись:

«НЕ СТУЧАТЬ. ТОЛКАТЬ».

О смыслах последней Медина не задумывалась. Клуб был странный, точнее на любителя, и некоторая чрезмерность и артхаусность тут превращались, как говорится, из бага в фичу, возводясь до абсолюта.

Захотелось освежиться, и Медина включила воду. Кран кашлянул, с хлюпом вытолкнул в раковину ржавый плевок.

— Зараза! — Медина раздосадованно хлопнула по нему и внезапно заметила странное.

По стене, от пола до потолка, шла витиеватая вязь. То, что она сперва приняла за элемент декора, в реальности оказалось трещиной. Ощущение близости потусторонней магии пульсацией взорвалось в голове, пробравшись через вязкий алкогольный туман.

Медина в момент почувствовала себя кристально трезвой. Такой, что от четкости, с которой видела теперь окружающие предметы, слегка ломило виски.

Она наклонилась, провела пальцем рядом с трещиной в плитке. Словно отзываясь на прикосновение, из стены выступила лоснящаяся чернота. Капля сорвалась с кафеля и потекла вниз, оставляя липкую блестящую дорожку. Медина отдернула руку…

Петербург стоял на сорока семи разломах, соединяющих верхний мир с царством древних Духов. Порой в разных частях города возникали прорывы: слишком узкие, чтобы что-то нехорошее могло в них протиснуться, но все равно доставляющие хлопоты. Например, по утилизации ядовитой черной воды. Находить и сращивать их было прямой обязанностью лозохода. Такого, как Медина.

В туалетном закутке музыка звучала тише, и все равно настроиться на нужную волну не выходило. Медина напряглась. Сосредоточилась. Представила, что края разлома сходятся вместе и срастаются воедино. Зажмурилась.

Когда она открыла глаза, ничего не изменилось. Даже наоборот: недобро поблескивавшая жирной тьмой трещина чуть расширилась, расползлась, увереннее занимая позиции на стене.

Медина наклонилась, всматриваясь в нее. Забытый кран рядом задрожал и ударил мощной струей черной воды. Брызги полетели во все стороны. Те, которые попадали на кожу, обжигали подобно концентрированной кислоте.

Медина отскочила назад, к противоположной стене.

— Че, хорошо накрыло? — участливо поинтересовалась вышедшая из кабинки девушка. Решительно дернула вентиль крана. Медина отпрянула. Чистая шипящая вода шумно ударила в дно раковины. Незнакомка с полминуты держала руки под струей, повернувшись к Медине спиной, затем потянулась за бумажными полотенцами.

Медина почувствовала, как мир качнулся и медленно поплыл перед глазами, стремительно и неотступно вытягиваясь длинным черным коридором. Сердцебиение часто и глухо отдавалось в ушах, гася все прочие звуки.

Паника подкатила к горлу, сковала челюсть. Она прижалась спиной к стене и стала медленно оседать.

Девушка обернулась:

— Эй, слышь? Все окей? Помочь? Позвать кого?

Девушка потянулась похлопать ее по щеке, но Медина подскочила. Спотыкаясь, вылетела в дверь.

Впервые за десять лет она не справилась. Впервые за десять лет ее магия оказалась слабее потусторонней хтони, лезущей через разлом.

И липкий страх опутал тело беспомощностью. Как тогда, в самые первые ночи, когда чернота заполняла легкие и становилось нечем дышать.

Медина выбежала на улицу, поймала первое же такси. В ответ на блеяние водителя, что он работает только через приложение, сунула несколько крупных купюр и назвала адрес.