Повестка дня — Икар

— Но вы знаете, куда они едут. Вы же собирались звонить в аэропорт. Какие у вас были инструкции?

— Заставить техников подготовить самолет к вылету через час.

— Где самолет?

— Сан-Диего Интернэшнл. Частная взлетная полоса к югу от главных полос.

— Куда они следуют?

— Это Гринелл сообщает только пилоту. Больше никому.

— Вы предложили позвонить пилоту. Номер?

— Господи, да не знаю я! Если бы Гринелл захотел, чтобы я позвонил летчику, он дал бы мне номер. Но он не захотел.

— Дайте мне номер сотового телефона.

Агент продиктовал номер, и чех отметил его в своей памяти.

— Вы уверены, что это точный номер?

— Валяйте, пробуйте сами.

Варак отвел пистолет и убрал его в кобуру под мышкой.

— Слышал я сегодня определение, которое прекрасно вам подходит, федеральный агент. Грязный Подонок — вот кто вы такой. Но, как я уже сказал, вы для меня не имеете значения, так что я собираюсь отпустить вас на волю. Пожалуй, вы можете начать строить свою оборону, как и полагается образцовому солдату, преданному своим генералам; а еще лучше вам направиться в Мексику и дальше на юг. Что вы выберете, я не знаю и знать не желаю. Но если вы попробуете воспользоваться этим переносным телефоном — вы покойник. Это понятно?

— Все, чего я хочу, это убраться отсюда, — буркнул агент, вскакивая с кресла и направляясь через гостиную по направлению к мраморным ступеням и двери в прихожей.

— И я тоже, — прошептал Милош сам себе и взглянул на часы. Он уже запаздывал к Звукотехнику, который ждал его внизу. «Ничего страшного, — подумал он, — у этого парня голова варит хорошо, так что он быстро сообразит, что он хочет сделать с пленками и их расшифровками». После этого он возьмет у Звукотехника машину и припаркует ее на стоянке в международном аэропорту Сан-Диего. Там, на частной взлетной полосе, вправо от главных посадочных полос, он найдет изменника Инвер Брасса. Он найдет его и убьет.

Зазвонил телефон, вырывая Кендрика из очередного провала в сон. Некоторое время он еще лежал, пытаясь сообразить, где он, устремив взгляд на квадрат гостиничного окна и вихри снежной метели за стеклом. Телефон снова зазвонил. Эван захлопал глазами, нащупал кнопку, включил бра над кроватью и поднял трубку телефона, одновременно кидая взгляд на часы. Пять двадцать пять.

— Алло?

— Атланта проработала всю ночь, — проговорил заведующий отделом патологии больницы. — Они только что позвонили мне, и я решил, что вы захотите все узнать сразу.

— Спасибо, доктор.

— Думаю, вам расхочется меня благодарить. Боюсь, что все анализы оказались положительными.

— Рак? — спросил Эван, проглатывая комок в горле.

— Нет. Я мог бы назвать вам медицинский термин, но он вам ничего не скажет. Можете назвать это чем-то вроде сальмонеллы, культуры вируса, который поражает легкие, заставляет кровь сворачиваться до тех пор, пока она совсем не перекрывает кислород. Я могу понять, почему по симптомам мистер Уэйнграсс подумал, что это рак. Это не рак, но и не лучше.

— Лечение? — Кендрик сжал побелевшими пальцами телефонную трубку.

После короткой паузы патолог негромко ответил:

— Лечению не поддается. Болезнь необратима. В Африке при одном намеке на это заболевание у скота его режут и сжигают, даже целые деревни сносят и сжигают дотла.

— Да наплевать мне на скот и на африканские деревни!.. Извините, я не хотел на вас кричать.

— Все в порядке, у нас такая работа. Я смотрел карту: должно быть, он поел в оманском ресторане, где подают центрально-африканские блюда — для ввезенных в страну рабочих, наверное. Грязная посуда, что-нибудь вроде этого. Таким путем переносится вирус.

— Вы не знаете Эммануэля Уэйнграсса: он никогда не станет есть в подобном месте… Нет, доктор, это не было случайно подхвачено, это было введено.

— Простите?

— Нет, ничего. Как долго у него это?

— ЦКЗ говорит, что показатели могут быть разные. От одного месяца до трех-четырех. Не больше шести.

— Могу я сказать ему, что он протянет еще пару лет?

— Можете сказать ему, что пожелаете, другое дело — что он вам ответит. Его дыхание не улучшится. Кислород все время должен быть под рукой.

— Будет. Спасибо, доктор.

— Мне очень жаль, мистер Кендрик.

Эван встал с кровати и принялся мерить комнату шагами, все больше накаляясь от гнева. Врач-призрак, неизвестный в Меса Верде, зато небезызвестный определенным чиновникам в правительстве Соединенных Штатов. Добрый доктор, который всего-навсего хотел взять немножечко крови… а затем исчез. И вдруг Эван закричал. Голос его звучал хрипло, по щекам катились слезы:

— Лайонз, где ты? Я найду тебя!

В приступе бессильной ярости он грохнул кулаком в окно, разбивая вдребезги стекло. Ветер и снег ворвались в комнату.

37