Повод для убийства

Прихожая в доме серьезная, квадратов сорок, не меньше, полы блестят, медь сияет. В дверях лоснящийся от сытой жизни здоровяк в строгом костюме, нахмуренный, сосредоточенный, в руке рация. Увидев Филимона, он оживился, улыбнулся ему, но только одной половиной лица.

– Где Юрий Витальевич? – спросил Филимон, озадаченно глядя на него.

– Да там такое! – закатил глаза Джоуль, кивком указал на закрытую дверь.

– Гляну?

– Ну-у!

Джоуль оценивающе и с подозрением смотрел на Альберта. Он не мог не знать, куда и за кем ездил Филимон, но вчерашний зэк не произвел на него впечатления. Роста чуть выше среднего, скорее худощавого, чем атлетического сложения, не амбал, одним словом. И одет неважно: спортивный костюм хоть и новый, но с придорожной барахолки, а не из стильного бутика. И прическа оставляла желать лучшего. Да и лицо неплохо бы разгладить, а то зачерствела кожа на северных ветрах. Все это Альберт прекрасно понимал, но всему свое время. Сначала якорь бросить, потом все остальное.

– Гну!

Филимон открыл дверь, отделяющую прихожую от лестничного холла, еще более просторного и высотой в два этажа. Там Альберт и увидел Антрацита: Юрий Витальевич стоял посредине холла, а на полу, раскинув руки, лежала длинноволосая девушка в шелковом халате. Глаза открыты, голова слишком уж круто повернута, как будто шея скручена, рот приоткрыт, фарфоровые зубы в рассеянном свете тускло поблескивают. Журнальный столик перевернут, стоявший на нем светильник сломан, небольшие кресла сдвинуты.

В голове падающими листьями закружили кадры из прошлого. Девять лет назад вот так же, раскинув руки, лежала его любимая девушка. Убили Кристину, снайпер, сука…

Альберт прогнал видение, глянул на лестницу, под которой стоял столик со светильником. Длинный, чуть изогнутый однопролетный лестничный марш, без всяких промежуточных площадок. С одной стороны, красиво, но с другой – марш слишком короткий, а потому и ступеньки высокие, неудобные. Из красного дерева лестница, перила крепкие, блестят, как будто отполированные. Возможно, чьей-то задницей отшлифованные. Возможно, покойница привыкла спускаться по лестнице именно таким образом, задницей по перилам. Но сегодня что-то пошло не так, вес тела опасно сместился в сторону столика, на повороте девушку занесло, и она свалилась вниз. И ударилась головой о столик. Шейные позвонки не выдержали силы удара, смерть была почти мгновенной.

– Да я во дворе был, туда-сюда, откуда я знал, что Юлия Марковна того?.. – оправдывался верзила с вислыми щеками.

Здоровый, накачанный, но уже немолодой, точно за сорок. Пышные, зализанные назад волосы, наверняка предмет зависти Филимона, под воспаленными глазами мешки. Ухо розовое, как будто его кто-то трепал. Недавно трепал, минут пятнадцать-двадцать назад, краснота уже прошла. А может, это защитная реакция организма. В краску мужика не бросило, а кровь к лицу хоть немного, но прилила. От волнения. Шутка ли, за подругой Антрацита не уследил!

– Я же один остался, все разъехались, – оправдывался мужик.

– Уже приехали!

Антрацит букой смотрел на гостя. Вроде и понимал, что Альберт ни в чем не виноват, но все равно корил себя за излишнюю заботу о подопечном. Альберт мог бы и сам добраться до места, а Филимон остался бы дом охранять. Глядишь, и не случилось бы ничего.

Альберт кивнул в знак приветствия. В принципе, он может и назад повернуть. Есть у него кое-какая заначка, в районе пяти тысяч долларов, деньги по нынешним временам серьезные, с них новую жизнь и начнет. Он ведь и на воле в прошлом крутился-вертелся, покупал-продавал, неплохо поднялся, это в девяностые. А в конце восьмидесятых валютой занимался, лохам фальшивки впаривал, на этом, в общем-то, он и погорел. И в девяностых не сложилось. Резко поднялся, но круто упал. Жалкие крохи только и остались. Но ему на раскрутку хватит. В общем, не пропадет без Антрацита.

– Приехали, а тут… – шумно вздохнул Филимон.

– Что – тут? – пристально посмотрел на него Антрацит.

– Э-э… несчастный случай? – замялся Филимон.

– Менты подъедут, так им и скажешь: несчастный случай. Давай на ворота, менты сейчас будут, встретишь, проводишь.

Филимон ушел, Антрацит проводил его взглядом, подошел к Альберту, скупо улыбнулся, кивнул, вроде как поздоровался. Но руки не подал. Типа, не до церемоний сейчас. Беда в дом пришла, не стало его любимой женщины, не до разговоров сейчас.

А девушка интересная, будь она сейчас живой, Альберт мог бы и залюбоваться ею. И лицо, и фигура – все при ней.

– Давай, приступай, – только и сказал Антрацит.

– К чему?

– К работе! – удивленно повел бровью авторитет.

Альберт кивнул, осторожно приблизился к трупу, присел.

– Ты чего? – возмущенно спросил Антрацит.

– Эй! – Здоровяк протянул к нему руку.

Альберт заметил печатку с гранатом на безымянном пальце. Камушек немаленький для перстня, что-то белое на нем: или мел после бильярда, или что-то другое. Но рука при этом чистая. Да и на костюме никаких следов мела. Только древесные волокна на стрелках брюк, совсем чуть-чуть. И на туфлях немного, почти незаметно. А так туфли блестят, как у кота что надо.