Повседневная жизнь современного Парижа

Аббат был человеком не мести, но действия. Вскоре он согласился на предложенное ему депутатство (его переизбирали дважды), арендовал в местечке Нёйи-Плезанс, в нескольких километрах от Парижа, участок земли с запущенным домом, восстановил его с помощью нескольких друзей и прибил над входом табличку «Эммаус». Принимал всех оставшихся без крова, а таких в то время было много: кто потерял жилье во время войны, кого выгнали из квартиры за неуплату, безработица в послевоенные годы сильно выросла. В 1951 году в районе Парижа и предместий 800 тысяч человек жили на улицах или в грязных неотапливаемых каморках, по Франции число бездомных и неустроенных достигало семь миллионов…

Очень быстро все комнаты общежития аббата оказались заняты, а тут на соседней улице хозяин бистро выгнал своего работника, жившего в служебной квартирке. Тот с женой и плачущими детьми сидел на тротуаре посреди старых матрасов и потертых чемоданов. Аббат Пьер, не раздумывая, вынес из комнаты, служившей ему и постояльцам часовней, статую Иисуса, разместил семью и впоследствии с гордостью говорил, что Господь первым в его доме уступил место неимущему. Все эти люди жили на депутатскую зарплату аббата и помогали ему в строительстве новых домов на купленном им поле. Но депутатский мандат закончился. Что делать? Как кормить жильцов и продолжать строительство? Аббат вышел на улицы Парижа с протянутой рукой. Да, герой Сопротивления, бывший депутат просил милостыню! Узнав об этом, жильцы решили стать старьевщиками. Так появилась Ассоциация старьевщиков-строителей «Эммаус», во главе которой встал аббат. Старьевщики так преуспели, что вскоре купили участок земли в двадцати километрах на востоке от столицы и установили на нем круглые домики-юрты для 30 бездомных семей.

Ни одно строительство во Франции не может начаться без выдаваемого мэрией разрешения. Аббат Пьер за полувековую строительную деятельность получил лишь одно. Как-то раз к нему явился чиновник из местной администрации: «Месье Груз, надо бы вам узаконить эту стройку. Мы, конечно, принимаем во внимание ваши добрые намерения, но закон есть закон. Вы же не хотите, чтобы строительство было остановлено жандармами, как того требуют правила». Моментально выйдя из состояния мирной медитации, аббат сурово ответил: «Речь идет о расселении честных тружеников. Если вы еще раз придете ко мне с разговорами об официальных разрешениях, я установлю возле домов гигантские щиты, прикреплю к ним свидетельства о рождении всех детей этих несчастных, наверху щита напишу „Разрешение на жизнь“ и приглашу прессу!» Более администрация к аббату не придиралась.

Вскоре аббат попросил парламентариев выделить государственные кредиты для срочного строительства домов для бездомных. 3 января 1954 года сенат в кредитах отказывает, и этой же ночью в дверь к аббату стучится человек в слезах: он ютится в старом автобусе, переоборудованном под жилье, его маленький сын только что умер от холода. Аббат садится к столу и пишет открытое письмо министру. «Господин министр, младенец из местечка Нёйи-Плезанс умер от холода в тот момент, когда Вы отказали в кредитах на срочное строительство жилья. В 2 часа пополудни 7 января мы его хороним. Подумайте о нем. Было бы хорошо, приди Вы к нам в этот день. Мы не злые люди и не примем Вас плохо». На следующий день письмо вышло в газете «Фигаро», и на похоронах испуганный министр шел вместе с молчаливой толпой за крохотным гробиком…

Зима в тот год выдалась на редкость суровой, бездомным приходилось особенно тяжело, на Севастопольском бульваре одинокая старушка умерла от холода на скамейке, сжимая в руках официальную бумагу о выселении. Аббат организовал центры по приему бездомных, обратился по радио к населению с просьбой обеспечить их одеялами и теплой одеждой и дал адрес для посылок; отель «Родчестер» на улице Ля Боэси в 8-м округе. Его сердобольная хозяйка за несколько дней до этого предложила аббату 12 комнат для бездомных на все холодное время года. Через несколько часов вся улица была запружена людьми с посылками, а холл отеля завален одеялами, джемперами, шапками, носками и конвертами с деньгами. Не обошлось без недоразумений: заходит в холл зарезервировавший комнату англичанин с чемоданом, с удивлением застывает при виде бедлама, а к нему подлетают члены ассоциации, горячо говорят «merci», пожимают руку, отбирают чемодан и вытряхивают содержимое в общую кучу на пол…